Но, судя по тону, его это обстоятельство вовсе не волновало,и он оставался на своем месте, не сдвинувшись с него ни на шаг, и вполнеуверенный в себе.

– А это что такое? – Брайан указал на деревяшку. Ему казалсятакой предмет достаточно странным даже для маленького провинциального магазина.

Ему все больше и больше нравился Лилэнд Гонт, но с такимтоваром он едва ли долго сможет продержаться в Касл Рок. Если уж вы решилисьзаняться торговлей такими предметами, как трубки, фотографии Короля и кускидерева, вам надо это делать в Нью-Йорке, так считал Брайан… во всяком случае вэтом его убедили многие просмотренные кинокартины.

– А, это очень интересный предмет, – сказал мистер Гонт. –Разрешите мне вам его показать. Он пересек комнату, обошел стеклянный ящик собратной от Брайана стороны – и, достав из кармана брюк огромную связку ключей,выбрал из нее нужный, даже не удосужившись взглянуть. Открыв ящик, он осторожновынул оттуда деревяшку. – Дайте вашу руку, Брайан.

– А, может быть, не стоит? – с сомнением пробормотал он.Родившись и получив воспитание в городе, существовавшем за счет туризма, онпобывал во многих сувенирных лавках и запомнил стишок, который там любилиписать на ярлыках товара, наизусть:

Подержите, если хотите

Полюбуйтесь, – но набалуйтесь,

А если разбили, – значит, купили.

Он представил себе разгневанное мамино лицо, когда онсломает эту деревяшку, или, как там она называется, и сообщит, что она стоитпятьсот долларов, о чем не преминет доложить мистер Гонт с уже не стольдружелюбным выражением лица.

– Почему не стоит? – брови старика удивленно поползли вверхи слились в одну прямую пушистую линию над переносицей.

– Я очень неловкий, знаете ли.

– Ерунда, – уверенно заявил мистер Гонт. – Мне приходилосьвстречать неловких юношей, вы не из той породы. – И он уронил деревяшку вподставленную ладонь Брайана. Брайан разглядывал странный предмет у себя в рукеи не понимал, как он там очутился. Он не помнил, чтобы протягивал руку.

На ощупь предмет не был похож на дерево, он скореенапоминал…

– Как будто камень, – с сомнением произнес он вслух и поднялглаза на Гонта.

– И дерево, и камень одновременно, – сказал старик. –Окаменевшее дерево.

– Окаменевшее, – повторил Брайан и, пристально разглядываяпредмет, осторожно провел по нему пальцем. Он был гладкий и заскорузлыйодновременно. Прикосновение к нему было не слишком приятные. – Он, наверное,очень старый.

– Более двух тысяч лет, – хмуро буркнул мистер Гонт.

– Ничего себе! – воскликнул Брайан, подпрыгнул и чуть невыронил деревяшку. Тогда он крепко стиснул кулак, чтобы не позволить ейвыпасть… и тут же почувствовал болезненную ломоту в суставах. Нет, не ломоту… ачто? Как будто в глазах темнеет? сознание пропадает? Нет, гораздо хуже. Какбудто часть его самого отделилась и умчалась в неизвестном направлении.

Он видел, что мистер Гонт с интересом наблюдает за ним, иглаза его увеличиваются до размера блюдца. Но все же состояние прострации,охватившее Брайана, нельзя было назвать пугающим. Оно было скорее волнующим иуж гораздо более приятным, чем ощущение, появившееся от прикосновения к гладкойповерхности предмета.

– Закройте, глаза, Брайан, – предложил мистер Гонт. –Закройте глаза и скажите мне, что вы чувствуете.

Брайан закрыл глаза и стоял несколько мгновений неподвижно,вытянув правую руку с зажатым в кулаке куском непонятно чего. Он не видел, какверхняя губа мистера Гонта приподнялась, обнажив желтую полоску кривых зубов, ина лице появилось выражение удовлетворения и предвкушения. Он почувствовалслабое движение, нечто вроде вращения штопора. А потом возник звук, быстрый илегкий: плюх… плюх… плюх… Ему знаком этот звук.

Это…

– Лодка! – воскликнул Брайан, счастливый от собственнойдогадки, и широко распахнул глаза. – Я как будто в лодке!

– Неужели? – спросил мистер Гонт, но Брайану показалось, чтоголос его доносится издалека, из невероятно далекого далека.

Ощущение усиливалось; теперь ему казалось, что он взмывает иопускается вместе с волнами. Высоко в небе кричат птицы, а гораздо ближеживотные: мычат коровы, кукарекают петухи, рычит какая-то огромная кошка, норычит не от ярости, а от тоски. В одно единственное мгновение он почувствовалсебя в лесу (в том самом лесу, частью которого, он теперь в этом не сомневался,была когда-то деревяшка, зажатая в его руке), ему показалось, что он ступает помягкому мху, и ноги его обуты не в кроссовки фирмы Конверс, а в нечто вродесандалий и…

А потом все исчезло, оставив небольшую яркую точку, какаявозникает на экране, когда выключаешь телевизор, но вскоре и она пропала. Оноткрыл глаза, дрожащий и возбужденный.

Он с такой силой сжимал кулак, что теперь, когда надо былоотдать деревяшку, пальцы разжимались с огромным трудом, и суставы скрипелисловно ржавые дверные петли.

– Ну и ну! – скорее выдохнул, а не произнес Брайан.

– Неплохо, правда? – весело откликнулся мистер Гонт и ловковытянул своими тонкими пальцами деревяшку с ладони Брайана, как опытный хирургвытаскивает занозу. Он вернул предмет на место и снова запер стеклянный ящик.

– Неплохо, – тихим эхом откликнулся Брайан не в силахвернуть полный голос. Он наклонился, чтобы еще разок внимательно разглядетьдеревяшку.

Ладонь, только что сжимавшая ее, все еще покалывало. Что этобыли за ощущения? Раскачивание палубы, плеск волн о борт, мох в лесу подногами…

Все это осталось с ним, хотя он догадывался (и это было на,самом деле грустно), что скоро все пройдет, как проходят сны.

– Тебе известна история Ноя и его ковчега? – спросил мистерГонт.

Брайан нахмурился. Он, конечно, знал, что это из Библии, ноне твердо, так как частенько смывался с воскресных служб, да и с вечернихзанятий Закона Божьего тоже.

– Кажется, это что-то вроде лодки, которая обошла весь мирза восемьдесят дней? – неуверенно произнес он. Мистер Гонт усмехнулся.

– Что-то вроде, Брайан, очень даже вроде. Так вот, этоткусок деревяшки – предположительно обломок Ноева ковчега. Безусловно, я не могутак заявить во всеуслышанье, потому что люди скажут, что я самый гнусный жуликиз всех. Сейчас в мире сыщется четыре тысячи человек, пытающихся продатьподобные куски дерева, настаивая на том, что они с ковчега, а еще столько жеуговаривают доверчивый люд, что их деревяшки прямиком с креста, на которомраспяли Иисуса. Но я могу утверждать, что моей деревяшке, действительно, дветысячи лет, потому как ее подвергли химическому анализу, и я могу с полнымправом настаивать на том, что она появилась у нас со Священной земли, хотяобнаружили ее на горе Арарат, а не на горе Борам.