– Да кто-нибудь уж точно возьмет, – ответил ему со смехом один из тех, что захватили меня.

Под взрывы довольного хохота я упала снова на колени. Я не могла думать о том, что только что услышала – они хотят… Они хотят делать «это» со мной, все по очереди? Десять… нет, одиннадцать взрослых мужчин спокойно обсуждают то, за что у нас в центральном зале прилюдно кастрируют, и никому из зрителей не пришло бы в голову пожалеть орущую жертву! Голова снова поплыла, а желудок подобрался к горлу от тошноты. Сейчас уже стало не до гордости… Я была готова плакать, была готова побежать, чтобы получить стрелу в спину. Я была готова просить о том, чтобы они содрали с меня кожу – любая боль лучше, чем то, что они собираются сделать.

– Почему она на ногах не стоит? – строго поинтересовалась женщина, а ей ответили:

– Прости, командир, я же не знал, что это девушка! Может, и шмякнул где-то по глупости.

Слезы сами потекли по щекам, хоть я и не хотела их радовать своей слабостью. Губы разомкнулись и начали бормотать. Они притихли, будто вслушиваясь в мои мольбы: «Мне не нужен следующий день, Отец!».

– С кем ты разговариваешь? – один из мужчин подошел ближе, а я дернулась от него, и уже непроизвольно закричала:

– Убейте меня. Прошу, умоляю! Убейте… только не насилуйте… Пожалуйста… прошу…

В этой мольбе не было смысла, но я просто не могла молчать, полностью осознавая свою слабость перед ними. Не знаю, какая глупая надежда мною руководила, но я снова подняла голову и переводила взгляд с одного лица на другое, словно среди обезьян хотела отыскать того, кто пощадит меня – и перережет мне горло. Но они, кроме одного, рядом с которым стоял мутант, недоуменно улыбались. Поэтому я старалась сосредоточиться именно на нем – давай же, пусть твой монстр съест меня, отдай ему команду! Но он смотрел не с жалостью, а с интересом, бросая задумчивый взгляд то на меня, то назад, на Закари.

Следующий вопрос потряс меня своей издевкой:

– Нал, что такое «насилуйте»?

Тот, к кому обратились, почесал лоб и пожал плечами:

– Что-то не припомню такого. По морфологии слова предполагаю, «не применяйте насилие».

– Надо было брать с собой умного читателя, а не это вот! – сделал вывод мужчина справа, вызвав очередной взрыв смеха. – Нестыковочка, Нал! Она же просит ее убить, как же это сделать совсем без насилия? Или крысоедки все такие нелогичные?

Они пытались даже у меня спросить значение этого слова, но теперь я замолчала, понимая, что они попросту насмехаются. Неужели женщина, пусть даже и обезьяна, сможет спокойно на это смотреть? Они назвали ее «командир»… Я посмотрела на нее – она и заговорила:

– Кирк, бери ты ее. У тебя дети здоровые, – кажется, она обратилась к парню с мутантом. Он выглядел моложе остальных, не больше двадцати пяти лет, и был самым светловолосым – будто седой. Он не смеялся с остальными и до сих пор не произнес ни слова.

И снова вмешался самый старший из них:

– Да Кирк только сыновей способен строгать. А вот у меня дочь родилась!

Кто-то позади меня ответил:

– Когда это было, Пак? Еще до взрывов? Если Кирк отказывается, давайте кости бросим!

– Ты лучше свои кости брось на Каё, что живет в твоем доме! И то не сможешь даже сына ей подарить!

Кажется, они могут смеяться вообще без остановки. Из всех этих перекличек я поняла только то, что насиловать меня будет кто-то один, а не все. И то, и другое – ад. Я не видела ни малейшего утешения в изменении правил.

– Мне ее на привязи, что ли, держать? – раздался и его голос – я почему-то сразу это поняла, хоть и смотрела в землю. – Предлагаю передать ее Совету – пусть они решают.

– Ага, а из нас никто не в курсе, что Совет возглавляет твоя мать, а ты у нее – любимый сыночек. Ну и чего тянуть пса за яйца, Кирк?

Сознание резко прояснилось. Потому что ужас, который я сейчас переживала, оказался больше, чем моя голова способна была вместить. А ясный ум позволил вспомнить о том, что я в этой мешанине эмоций упустила. Я посмотрела вдаль на светлеющий с каждой минутой горизонт. Небо оправдало мои ожидания – оно действительно настолько красивое, что режет глаза. Потом нашла в себе силы взглянуть на Закари. Кажется, он плакал – а я никогда до сих пор не видела, чтобы Закари плакал. Прости, мой самый лучший друг, сегодня моя очередь принимать наказание, и я ничем не могу тебе помочь. Протянула руку к лодыжке – там многие из девушек носили тонкое лезвие, которое могли применить в самом крайнем случае – если на нее нападет насильник. И этот случай в моей жизни наступил. Закари кивнул мне, поддерживая – он понял мое решение. Конечно, всех я не смогу убить – каждый из них сильнее и быстрее меня. Достаточно убить только одного человека. Улыбнулась горько и снова встала, хоть тело и шатало из стороны в сторону. Смех и разговоры вокруг смолкли, но меня перестали интересовать эти мужчины и одна женщина, которая, как и положено обезьяне, тоже оказалась монстром. Никто из них не стоял достаточно близко, чтобы успеть остановить меня. На всех них мне было плевать – только один человек тут заслуживал моего последнего внимания.

Резко приставила лезвие к горлу, а женщина вскрикнула: «Назад! Никому не шевелиться!». Я же набрала полные легкие этого противного, будто перемешанного с водой воздуха, и крикнула:

– Встретимся у Отца, Закари! Прости, что не жду тебя!

– Пусть твоя рука будет крепкой, – ответил он хрипло, но уверенно. – Не волнуйся, я скоро догоню.

Я отвела лезвие немного, чтобы хватило одного удара, но остановилась от тихой фразы в полной тишине, которая теперь была наполнена заметным напряжением:

– Хочешь, чтобы охотник жил?

Это сказал парень с мутантом. А рука застыла, но лезвие я держала рядом – ни один из них не успеет подбежать. Он продолжил:

– У него всего двух пальцев не хватает – охотник вполне еще может вернуться в подземелье. Тебе решать. А если убьешь себя, то обещаю – он будет умирать до самой осени.

Мои глаза округлились, а от предоставленного выбора меня снова захлестнула паника. Он предлагает отпустить Закари, а взамен им останусь я. Если я не умру сейчас, то буду умирать до самой осени, что бы ни значилось под этим словом… Отец, как можно дать человеку такое испытание?

– Нет, Кханника, нет! – Закари захлебывался собственным криком, пытался подняться на ноги. – Нет! Они все равно меня не отпустят! Кха…

На него никто, кроме меня, даже не посмотрел. А перед глазами всплыла картина, как почти два года назад – целую вечность назад – он подошел к окну архива, потому что тогда была его очередь принимать наказание. Закари… Если бы он был девушкой, то я бы обязательно создала с ним семью, потому что ближе него у меня никого не было за всю мою недолгую жизнь. Я просто не могу принять это решение. Пальцы онемели и выронили лезвие. Небо, мир, все вокруг снова стало черным, я слышала только отчаянье Закари и мысленно просила у него прощения за то, что ему придется жить с этим.