Я пошла к двери, и тут Люська применила запретный, но весьмаэффективный прием: она заревела. Плачущая Люська выглядела весьма забавно, япритормозила, решив взглянуть на это зрелище, однако Сереге оно забавным непоказалось, с отчаянным видом он разглядывал стену перед собой. И сохранялмолчание. Нет, дураком он не был. Люська, слегка подзатянув сцену, поднялась скресла, колыхнула бюстом и, сверкая глазами, сказала:

— Если меня убьют, это будет на твоей совести.

Вскинув голову, она выплыла из комнаты, при этом большенапоминала леди Макбет, чем несчастную жертву. Я, естественно, отбыла вслед заней. На улице Люська сказала:

— Ну и черт с ним. Только под ногами путается… Чтоделать-то будем, объявления читать или правда в бега вдаримся?

— В бега нам, пожалуй, не с руки.

— Поехали ко мне, что ли? Чего на ветру стоять?

— Пойдем пешком, — предложила я.

— К чему это обувь-то портить?

— К тому. Подумать мне надо.

— Ладно, подумай.

Мы шли, и Люська, как ни странно, думать мне не мешала,видно, сокрушалась из-за Серегиного отступничества. А мне в голову лезли разныелюбопытные мысли. Вот почему, к примеру, Люськины визитеры рассыпали угрозы спросьбой и остальным их передать, а мой настоятельно рекомендовал его забыть? Аесли допустить, что он из другой фирмы? Может еще кто-то интересоватьсяденежками, помимо законных владельцев? С моей точки зрения, при таком раскладеситуация невероятно запутывается. Зубы у меня опять схватило.

— Что? — среагировала Люська. — Зубы?

— Нет.

— А вот и врешь. Давай дома посмотрю.

— Только у трупа. Это все твои дурацкие пирожные.

Возле дома нас ждал сюрприз в виде Сереги. Он сидел наскамейке около подъезда, нахохлившись и пряча лицо в ворот куртки.

— За зарплатой пришел, штрейкбрехер? — спросилаЛюська.

— Нет, — сказал он и, отводя глаза, добавил:

— Не могу же я вас бросить в самом деле.

Рейтинг Серегиных мозгов резко упал в моих глазах.

— Ну пошли тогда, защитничек, — не очень любезносказала Люська.

— Нет, поедем со мной.

— Куда это? — удивились мы.

— К брату. Если кто и сможет помочь, так это Денис.Поехали.

— О господи, — закатила глаза Люська. — Ещеодин крутой парень.

— Он не просто крутой, — хмуро заметилСерега. — Он… в общем, он тот, кто нам нужен. Я звонил ему, объяснилситуацию, поехали, он ждет.

Лично мною ничего хорошего от крутых парней не ожидалось,однако еще раз пережить сегодняшнюю ночь тоже не хотелось, потому, поймавтакси, мы поехали к Денису. Жил он в девятиэтажке на седьмом этаже, лифт, самособой, не работал. Серега позвонил, послышались шаги, и дверь распахнулась. Напороге стоял парень в распахнутой на груди спортивной куртке. Ростом он былниже Сереги и не так широк в плечах, но, увидев его грудную клетку, я поняла,что очень долго буду бить по ней кувалдой, прежде чем смогу нанести ощутимыйурон. Парень этот состоял из сплошных мускулов, развитых, мощных и отличнотренированных.

— Проходите, — бросил он и пошел в комнату, мыпослушно поплелись следом. — Располагайтесь, — Денис сделал широкийжест рукой и улыбнулся. До сего момента он мне казался очень молодым, едва листарше Сереги, лицом он чем-то напоминал брата: глаза, губы, светлый ежикволос, но было оно сухощавым и строже, и улыбка у него была, мягко говоря,неприятная, и, чтобы вот так улыбаться, требовалось прожить на свете кудабольше двадцати пяти лет. Несколько секунд он разглядывал Серегу, потомспросил:

— Кости целы?

— Целы.

— Врачу показывался?

— Меня Таня смотрела.

Денис вопросительно взглянул на меня, Люська, само собой,сразу влезла:

— Вот, рекомендую, хирург из БСП, золотые руки. А я позубам. Если зубы прихватит, так сразу ко мне.

Денис еще раз взглянул на Серегу.

— Значит, кости целы? Ну что ж, хорошая работа.

— Рад, что тебе понравилось, — ответил Серега,Денис засмеялся, потрепал его по плечу, Серега улыбнулся. По тому, с какимобожанием он взирал на брата, в глазах которого наблюдалась прямо-такиотцовская забота, было ясно, что этих двоих связывают не только кровные узы,налицо была крепкая братская любовь.

Между тем мы замерли на пороге комнаты, которая тоже являласобой уникальное в своем роде зрелище. На единственном окне висели легкие белыешторы, в правом углу стояла раскладушка, застеленная армейским одеялом, а влевом — мотоцикл. Больше в комнате ничего похожего на мебель не наблюдалось,шведскую стенку и тренажеры я к таковым причислить не могу. Пол был застланогромным пушистым и очень дорогим ковром серо-белых тонов. Люська присвистнула:

— Обувь снимать?

— Я босиком хожу и не мерзну.

Мы стащили сапоги и вошли в комнату. Интересно, как он сюдамотоцикл затащил, подумала яэ а Люська об этом спросила.

— На руках, — ответил Денис, — сесть можно нараскладушку.

— Подо мной она развалится, — заметила Люська истала подпирать стену, Серега тоже остался стоять, я присела на армейскоеодеяло, а Денис на пол, скрестив ноги и при этом неудобств как будто неиспытывая.

— У вас проблемы, если я правильно понял? — Якивнула. — Несколько лет назад кто-то сел в тюрьму, оставив этой ледиденьги. Так?

— Так, — отозвалась Люська.

— Сколько?

— Что сколько?

— Сколько денег?

— Пять тысяч, — соврала Люська, не моргнув глазом.

— Баксов? — уточнил Денис.

— Само собой, — обиделась Люська.

— Леди проявила непостоянство, к тому же деньгипотратила. Так?

— Так.

— Все?

— Так ведь инфляция, — пожала плечами Люська.

— Тогда чем вы собираетесь платить мне? Мыпереглянулись.

— Положим, кое-что у нас есть. Если вы назоветеразумную сумму…

— Мои услуги стоят недешево.

— Сколько?