— Мне почему-то казалось — наоборот, — заметил Джон Портер.

— По-моему, у них там вообще запрещено предсказыватьбудущее, — вмешался в разговор Ричард Скотт. — Мойра как-то упросила цыганку ейпогадать, так та взглянула на ее руку, вернула шиллинг и сказала, что ничего неразберет — или что-то в этом духе.

— Может, она увидела там что-нибудь страшное и не хотела мнеговорить, — сказала Мойра.

— Не сгущайте краски, миссис Скотт, — беспечно отозвалсяАлленсон. — Лично я отказываюсь верить в вашу несчастливую звезду.

«Как знать, как знать…» — подумал про себя мистерСаттертуэйт — и поднял глаза.

Со стороны дома приближались еще две женщины: маленькаячерноволосая толстушка в неудачно выбранном наряде грязновато-зеленого цвета иее спутница — высокая, стройная, в сливочно-белом платье. В первой мистерСаттертуэйт узнал хозяйку дома, миссис Анкертон, о второй он очень многослышал, но до сих пор ни разу еще не встречал.

— А вот и миссис Стэйвертон! — весьма довольным тономпровозгласила миссис Анкертон. — Ну, думаю, представлять никого не нужно — всеи так друг друга прекрасно знают!

— Поразительная способность каждый раз сморозить самую чудовищнуюбестактность, — прошипела леди Синтия, но мистер Саттертуэйт ее не услышал: онсмотрел на миссис Стэйвертон.

Гостья держалась легко и непринужденно. Небрежное:

— Привет, Ричард, сто лет с тобой не виделись. Прости, чтоне смогла приехать на свадьбу. Это твоя жена? Вы, наверное, уже устализнакомиться со старинными друзьями вашего мужа?

Ответ Мойры — сдержанный, несколько смущенный — и вот ужевзгляд миссис Стейвертон обращен на другого старинного друга.

— Привет, Дюн! — В словах, произнесенных с той же легкостью,слышится и неуловимое отличие — теплота, которой не было прежде.

И наконец, внезапная улыбка, которая совершенно еепреобразила. Да, права леди Синтия: это опасная женщина! У нее светлые волосы,синие глаза — такие чистые краски нечасто встретишь средисирен-обольстительнйц, — безмятежное, почти равнодушное лицо, медленная тягучаяречь и ослепительная улыбка.

Айрис Стэйвертон села — и тут же оказалась в центревсеобщего внимания. Ясно было, что та же участь ожидала бы ее и в любой другойкомпании.

На этом месте мистера Саттертуэйта отвлекли от размышлений:майор Портер предложил прогуляться. Мистер Саттертуэйт — вообще-то не большойлюбитель прогулок — не стал возражать, и оба неторопливо двинулись по лужайке.

— Любопытную историю вы нам рассказали, — заметил майор.

— Пойдемте, покажу вам окно, — предложил мистер Саттертуэйти повел своего спутника вокруг дома.

Вдоль западной стены Гринуэйза располагался аккуратныйанглийский садик — его называли «Укромный», и не без основания: со всех сторонон был надежно укрыт густыми высокими зарослями остролиста[9], и даже ведущая всад дорожка петляла между изгибами этой колючей зеленой изгороди.

Внутри, впрочем, было очень мило и веяло забытым очарованиемстрогих цветочных клумб, вымощенных плиткой дорожек и низких каменных скамеечекс искусной резьбой. Дойдя до середины сада, мистер Саттертуэйт обернулся иуказал на дом. Почти все окна Гринуэйза выходили либо на север, либо на юг,здесь же, на узкой западной стене, виднелось только одно окно на втором этаже.Сквозь пыльные стекла, к тому же почти сплошь увитые плющом, можно былоразглядеть лишь доски, которыми оно было забито изнутри.

— Вот, — сказал мистер Саттертуэйт. Запрокинув голову,Портер посмотрел наверх.

— Гм-м, вижу только какое-то белесоватое пятно на одном изстекол, больше ничего.

— Мы сейчас слишком близко от него, — заметил мистерСаттертуэйт. — На соседнем холме есть одна поляна, вот с нее все и можноувидеть.

Покинув вместе с майором «Укромный» сад, мистер Саттертуэйтрезко свернул влево и углубился в лес. На него нашло вдохновение рассказчика, ион уже не замечал, что спутник его рассеян и почти не слушает.

— Когда это окно забили, пришлось, конечно, вместо негопроделать другое, — объяснял он. — Новое окно выходит на юг, как раз на тусамую лужайку, где мы с вами только что были. Вот эту-то комнату, по-моему, иотвели Скоттам. Мне потому и не хотелось говорить при всех на эту тему. Ведьмиссис Скотт могла разволноваться, узнав, что именно им досталась «комната спривидением».

— Да, понимаю, — сказал Портер. Мистер Саттертуэйтвнимательно взглянул на него и понял, что из его рассказа майор не уловил нислова.

— Очень любопытно, — сказал Портер и нахмурился. Наконец,хлестнув тростью по зеленым верхушкам наперстянки[10], он пробормотал: — Нельзябыло ей приезжать. Нельзя!

Люди часто начинали говорить с мистером Саттертуэйтом вподобной манере. Он казался столь незначительным, что совершенно невоспринимался собеседником. Но слушать он умел как никто другой.

— Да, — повторил Портер. — Нельзя было ей приезжать!

Шестое чувство подсказывало мистеру Саттертуэйту, что речьидет отнюдь не о миссис Скотт.

— Полагаете, нельзя? — спросил он.

Портер медленно и зловеще покачал головой.

— В тот раз я ведь тоже был с ними, — глухо заговорил он, —со Скоттом и Айрис. Она удивительная женщина — и чертовски меткий стрелок. —Портер помолчал. — И как только Анкертонам пришло в голову пригласить их обоих?— неожиданно закончил он.

— По неведению, — пожал плечами мистер Саттертуэйт.

— Это плохо кончится, — сказал Портер. — Нам с вами нужновсе время быть начеку и держаться к ним поближе.

— Но ведь не станет же миссис Стейвертон… — начал быломистер Саттертуэйт.

— Я говорю о Скотте, — прервал его майор Портер и, помолчав,добавил: — К тому же нельзя забывать и о миссис Скотт.

Мистер Саттертуэйт в общем-то и не забывал о миссис Скотт,но пока его собеседник о ней не упомянул, счел разумным промолчать, не говоритьна эту тему.

— Когда Скотт познакомился со своей женой? — спросил он.