— Разумеется, нет, — он махнул рукой, — не надо понимать всетак буквально. Эти двое главами ордена не были и быть не могли. Но ониоставались под защитой ордена, каждый до своего срока.

— Под магической защитой? — осторожно уточнила Соня.

— Если начну объяснять, мы проговорим до завтрашнего вечера.Магия слишком общее, размытое понятие. Имхотепы используют приемы разныхпсихотехник, манипулируют не только сознанием, но и подсознанием. Гипноз,наркотики, биоэнергетическое оружие. Это особая наука, или искусство. Искусствосоздавать события. Новейшая их разработка — разделение людей по половомупризнаку. Сейчас они потихоньку раздувают в массовом подсознании древнейший,вечно тлеющий огонек вражды между полами. На разных уровнях, в разнойстилистике внедряется идея о подготовке глобального мирового переворота во имянаступления эпохи матриархата. Женщины станут править миром, первым деломначнут мстить за многовековое угнетение, унижение. Мужчин уничтожат или обратятв рабство.

Принесли еду, и Соня поняла, как сильно проголодалась. Впоследний раз она ела в самолете. Дома только выпила чаю и сгрызла пакеторешков.

— Демоническая женственность. Тысячелетнее царствокровожадных жриц, — быстро, нервно шептал Макс, перегнувшись через стол. —Подобно самкам богомола, они станут убивать самцов сразу после совокупления.Древнеегипетский миф о богине Исиде, родившей сына Гора от мертвого Осириса.Апокалипсическая жена верхом на звере багряном.

— Тихо, тихо, Макс, успокойтесь, — перебила Соня и поднеслак его губам стакан с водой.

Он послушно глотнул, облизнул губы и покосился вправо. Там,через два столика, сидела приятная молодая пара. Они только что вошли испокойно читали меню.

— Уходим отсюда, быстро, — сказал Макс.

— Погодите, я еще не выпила кофе. И надо расплатиться.

Макс вытащил бумажник, шлепнул на стол купюру, пятьдесятдолларов.

— Вот. Этого достаточно?

— У нас принимают только рубли. Нужен счет. Макс, невозможнотак уйти.

— У меня нет рублей. Я поменял семьсот долларов и всепотратил. Осталась только мелочь. Я не могу пользоваться кредиткой.

— Ну и ладно. Что вы нервничаете? Сейчас позовем официанта.У меня есть деньги.

Когда они выходили из кафе, Соня взглянула на приятную пару.Мужчина делал заказ, женщина разговаривала по телефону.

— Это их вы испугались? — спросила Соня на улице.

— Не важно, — он рванул вперед, бегом.

Соня отстала немного и заметила, что у него из-за воротакуртки торчит что-то.

— Макс, подождите, стойте, у вас ярлык болтается, надооторвать.

— А, да, я забыл, — он притормозил на минуту.

Соня дернула капроновую леску, чуть не порезала палец. Вруках у нее остался бумажный ярлык и приколотый к нему пластиковый пакетик слоскутом ткани, кнопкой и белым клочком пуха.

— Давно вы так ходите? — спросила она.

— Куртку я купил только что, тут неподалеку, в торговомцентре, как и всю прочую одежду, от ботинок до нижнего белья.

— Куда же вы дели то, что было на вас надето?

— Выбросил.

— Зачем?

— Потом объясню. Сейчас некогда. Соня, слушайте оченьвнимательно, — он взял ее под руку, она почувствовала, как сильно он дрожит.

— У вас нет температуры? Мне кажется, вас знобит. Хотя бызастегните куртку.

— Умоляю, молчите и слушайте! Вы продолжаете опыты подкрышей Кольта. Они будут рядом, держать вас под контролем, психологическиобрабатывать.

— Макс, куда мы идем?

Они не шли, а бежали, причем Макс то и дело оглядывался,чуть не вывихивая шею. Было скользко и слякотно, с неба посыпалась какая-толипкая гадость, снег с дождем.

— Вы должны поддаться на их уговоры, притвориться, будтоничего не имеете против.

— Погодите, Макс, я так не могу. Вот еще кафе, давайтезайдем, мне холодно, мокро, я хочу выпить кофе и выкурить сигарету.

— Нет. Нельзя, — он резко остановился, огляделся.

— Макс, никто за нами не идет, расслабьтесь вы хоть немного.Что бы вы сейчас ни говорили, я все равно не слышу, не понимаю.

— Ладно. Вы правы. Так разговаривать невозможно.

В маленькой кофейне играла музыка. Компания подростковгромко болтала и смеялась, сгрудившись перед раскрытым ноутбуком. Двеаккуратные старушки чинно пили кофе. Больше никого не было. Соня подошла кстойке, заказала себе двойной эспрессо, Максу ромашковый чай.

— Стало быть, вы думаете, что имхотепы хотят натравить другна друга мужчин и женщин? — спросила она, вернувшись за столик.

— Я не думаю. Я знаю. Они уже это делают.

— Зачем?

Внезапно Макс засмеялся. Смех был тихий, на дребезжащейвысокой ноте. Соня решила подождать, пока он придет в себя, спокойно выпиласвой кофе, закурила. Музыка кончилась, и странный смех стал слышен на всюкофейню. Подростки не обратили внимания, а старушки тревожно уставились наМакса.

— Ну, все, все, тихо, — не выдержала Соня, — глотните чаюили лучше съешьте что-нибудь.

Макс уже не смеялся, а плакал, горько, по детски шмыгалносом.

— Вечный вопрос. Вопрос ловушка, — пробормотал он ивысморкался в салфетку. — Соня, зачем был большевизм в России? Нацизм вГермании? Зачем на один маленький двадцатый век пришлось две гигантские мировыевойны? Первая вырастила и вскормила две химеры, большевизм и нацизм. Втораяявилась битвой химер, с миллионами убитых и замученных. Зачем? Чему научилосьнесчастное человечество? Что оно приобрело такой страшной ценой? Ничего! Есливы не понимаете, примите на веру и запомните, как аксиому. Зло иррационально,бессмысленно, противно логике. Внутри нашей системы ценностей мы никогда ненайдем честного разумного объяснения ни одному из исторических злодеяний. Анаши мозги так устроены, что мы склонны считать необъяснимое несуществующим.Между прочим, одна из гениальных уловок дьявола — притвориться, будто его нет.

— Да, я, пожалуй, начинаю понимать вас, но все это слишкомотвлеченно. Я не могу себе представить то, о чем вы говорите. Невозможноразвязать войну между мужчинами и женщинами.

— Вы просто не хотите это представить. Слишком ужасно ибезнадежно. Разумеется, до войны еще очень далеко, и не обязательно, что онаохватит весь мир. Но зерна подозрительности, вражды, ненависти уже посеяны.