Но она не хотела думать о смерти. Нужно жить. Разве у неемало забот?

Однако голос Рут прав: люди – особенно если они теряютсознание в результате сильного удара, – действительно храпят. А это значит…

– Наверное, он мертв, – сказала Джесси тусклым голосом. –Да, скорее всего.

Она осторожно, помня о поврежденной дельтовидной мышце,склонилась влево. Цепочка, держащая ее правую руку, еще не натянулась, когдаона увидела розовое плечо и пальцы руки. Это была его правая рука. Она понялаэто потому, что на третьем пальце не было обручального кольца. Она видела белыеногти. Джералд всегда гордился своими руками и ногтями. Джесси никогда необращала внимания на предметы его гордости. Странно, как мало мы обычнозамечаем. Как мало мы смотрим даже на то, что прямо перед нашими глазами.

«Наверное, это так, милая, но теперь хорошо бы опуститьзанавес, потому что больше не хочется ничего видеть. Вообще ничего, понимаешь?»Однако возможность не видеть была, во всяком случае сейчас, недостижимойроскошью.

Перемещаясь с большой осторожностью, Джесси сползла влево,насколько ей позволила натянувшаяся цепочка. Она подвинулась на два-три дюйма,но этого было достаточно, чтобы увидеть правое плечо и руку Джералда, а такжеего голову. Она не была уверена, что увидела потеки крови в его редеющихволосах; это могло быть игрой ее воображения. Джесси очень надеялась, что так иесть.

– Джералд! – позвала она. – Джералд, ты слышишь меня?Пожалуйста, ответь мне!

Но он не ответил и не шевельнулся. И вновь на нее накатилополуобморочное состояние, оно холодило, как утренний туман.

– Джералд?! – позвала она снова. «Кого ты зовешь? Он мертв.Мужчина, который привлек твое внимание в Арубе – из всех мест надо же было выбратьдля уик-энда Арубу, – и как-то надел твои крокодиловые туфли себе на уши нановогодней вечеринке.., этот мужчина мертв. Его уже не дозваться…»

– Джералд! – На этот раз она выкрикнула его имя. – Джералд,проснись!

Звуки рыданий в мертвой тишине комнаты повергли ее в новыйприступ паники, и самым жутким во всем этом было не молчание Джералда, а именнопонимание того, что она в отчаянии, и паника бродит кругами в ее сознании,спокойная, как хищник, который выжидает, пока погаснет огонек сознания одинокойженщины, которая осталась без друзей и потерялась в глухой темноте лесов.

«Ты не потерялась, – сказала Хорошая Жена Бюлингейм, ноДжесси не верила этому голосу. Его уверенность была ширмой, а его разумностьтолько раздражала. – Ты же знаешь, где находишься!» Да, она знала. Онанаходилась в конце узкой, извивающейся и разбитой грунтовой дороги, котораячерез две мили отсюда выходила на безлюдную сейчас Бэй-Лэйн. Они с Джералдомехали по желтым и оранжевым листьям, устилавшим дорогу, и эти листья былилишним свидетельством того, что по этому пути к Ноч-Бэй едва ли кто-нибудьпроезжал за те три недели, которые прошли с начала листопада. Этот берег озерабыл исключительно летним приютом дачников. И только через пять миль, если ехатьпо Бэй-Лэйн, перед выездом на шоссе 117, можно было увидеть несколько жилыхдомов.

«Мой муж лежит мертвый на полу, вокруг на много миль ниодного человека, а я прикована наручниками к кровати. Я могу кричать допосинения, но это ничего не даст: никто не услышит. Этот парень с бензопилой,возможно, ближе всех, но до него мили три. Может статься, он даже на другомберегу озера. Собака могла бы меня услышать, но она наверняка без хозяина.Джералд мертв, и это ужасно; я вовсе не хотела убить его. – если ядействительно его убила, – но хорошо хоть то, что все произошло довольнобыстро. А вот со мной это будет тянуться долго, если никто в Портленде неначнет беспокоиться – что с нами случилось; а с чего вдруг им там беспокоиться,во всяком случае, пока…» Ей не следует зацикливаться на этих мыслях: они сновавызовут панику. Нет, эти мысли надо выбросить из головы. Но несчастье в том,что трудно об этом не думать.

«Это именно то, чего ты заслуживаешь, – раздался внезапнострогий голос Хорошей Жены Бюлингейм. – Именно то. Потому что ты убила его,Джесси. И не смей лукавить! У него было не очень хорошее здоровье, и так илииначе это должно было случиться – например, сердечный приступ в офисе или наперекрестке, когда он возвращался домой и прикуривал сигарету, а сзади ревелдесятитонный грузовик, которому любой ценой надо протиснуться в правый ряд. Нотебе не хотелось ждать этого, не правда ли? Ты ведь не могла просто полежать идать ему возможность трахнуть, не могла, да? Красотка Джесси Бюлингейм не можетдопустить, чтобы какой-либо мужик посадил ее на цепь. И тебе обязательно надобыло врезать ему в пах, да? Чтобы он после этого расшиб себе голову! И тысделала это, зная, что он уже не владеет собой. Давай-ка скажем просто и ясно,моя милая: ты убила его. Так что, возможно, именно этого ты и заслуживаешь:лежать тут прикованной к кровати. Может быть…» «Какая чушь», – сказал другойголос. Было неожиданным облегчением услышать этот голос – голос Рут, –раздавшийся в ее голове. Она иногда (ну.., точнее будет сказать: часто)ненавидела голос Хорошей Жены, ненавидела и боялась его. Он болтлив и глуп, этоверно, однако очень навязчив, и его трудно остановить.

Эта стерва всегда считала, что Джесси выбрала не то платьеили поручила не тому магазину доставить еду для августовской вечеринки, которыеДжералд устраивал для коллег из фирмы и их жен, – вообще-то устраивала ихДжесси, а Джералд пытался быть в центре внимания и чокался со всеми, – а этастерва всегда говорила, что Джесси должна сбросить фунтов пять. И она незамолчала бы, даже если бы у Джесси стали выступать ребра. «Подумайте, ребра! –воскликнула бы она в порыве праведного гнева. – Посмотри на свои груди,старуха! А если этого недостаточно, чтобы ты заткнулась, погляди в зеркало насвою рожу!» – Какая чушь! – Джесси попыталась придать голосу силу, однако онвдруг дрогнул, и это был плохой признак. Она сама не верила тому, в чем хотелабы убедить других. – Он знал, что я говорю серьезно.., он знал это. Так чья жеэто вина?

В том, что она говорила, была только часть правды. Да, онотверг то, что увидел в ее глазах, и то, что услышал от нее, потому что этопортило ему игру. Но, с другой стороны, – и это главное, – она понимала: здесьне вся правда. Потому что Джералд вообще не принимал ее всерьез в последниедесять – двенадцать лет совместной жизни. Он просто игнорировал ее слова, еслиони не касались еды или констатации очевидного. Наверное, единственнымисключением для него были ее замечания по поводу его веса и выпивки. Он слышалее издевки и ненавидел их, однако относил на счет неизменного природногопорядка вещей: рыба плавает, птица летает, жена зудит.

И чего она, в сущности, ожидала от этого человека? Чтобы онсказал: «Да, милая, я тотчас тебя отстегну, и спасибо за то, что ты заботишьсяо моем духовном росте»?

Да, именно так она поняла, что какая-то наивная часть еесущества, маленькая, нетронутая девочка в глубине души, ждала именно этого.