У нас четыре спальни для приема гостей. Три, примернодвадцатиметровые, находятся по правой стороне коридора. Выйдя из холла, высначала попадаете в столовую, следующая дверь ведет в гостиную, за нейнаходится небольшая комната, типа бельевой. В ней оборудованы шкафы, и мыхраним тут постельные принадлежности, скатерти, лишние одеяла, подушки, халаты…А потом начинаются помещения для тех, кто временно поселился в доме, их, как яуже сказала, по правой стороне три, четвертая комната расположена в торце, онасамая большая, метров тридцать, и имеет огромные двери, ведущие в сад.Естественно, зимой она закрыта, но, когда я миновала две первые спальни длягостей, по ногам сильно потянуло сквозняком. Скорей всего в той комнате, гдежила Полина, открыта форточка.

Распахнув дверь, я щелкнула выключателем и огляделапомещение. В нем царил относительный порядок. У стены стоял небольшойчемоданчик. Я раскрыла его. Никаких денег, только кое-какие вещи, которыеПолина привезла с собой. Несколько трусиков, лифчики, пуловеры, брюки… Так,посмотрим в шкафу. Я двинулась к гардеробу, и тут по лицу пробежал ветер, азанавеска, прикрывавшая балконные двери, распахнулась. Надо закрыть фрамугу,все-таки декабрь.

Я подошла к балкону, отдернула драпировку и невольновскрикнула. Фрамуга была закрыта, а вот одно стекло в двери отсутствовало.Скорей всего его выбил резкий порыв ветра. Надо немедленно вызвать стекольщика,впрочем, сначала позову садовника Ивана, может, он справится. Задернувзанавески, я вновь повернулась к шкафу, открыла створки, увидела деревяннуюпалку с висящими на ней плечиками и чуть не заорала от ужаса.

В самом углу гардероба стоял мужик, выглядевший, как кошмар.Парень был одет во все черное, на лице – шапочка-шлем, в руках пистолет. Вор! Кнам залез грабитель. Секунду я стояла молча. Мужчина поднял руку…

Быстрее молнии, с воплем «Помогите» я понеслась по коридору.Разбойник бежал за мной, он молчал, но довольно громко топал, потом над ухомраздалось тоненькое «фьють», и одно из настенных бра разлетелось вдребезги.Негодяй пустил в ход оружие. Боже мой, он сейчас убьет меня, а в доме никого,только немощный старик.

Я влетела в холл и завизжала:

– Боня, беги, спасайся.

Дедушка поднял глаза и… бросил в грабителя сапожную щетку.Утыканная щетиной деревяшка угодила мерзавцу прямо между глаз. На секундупарень оторопел, и тут Бонифаций кинулся на него. Дальнейшие события занялименьше минуты, все происходило как в кино. Разинув от изумления рот, янаблюдала, как почти столетний дедушка расправляется с молодым мужиком. Раз,раз, раз… Парень взлетел в воздух и упал на пол. Бонифаций наклонился и сделалеще кое-какое резкое движение. Мужик дернулся и замер.

– Связать надо, – спокойно сказал дедуся, –пока не очухался, давай веревку.

– Нету, – растерялась я.

– Брючный ремень подойдет.

– Какой? Кожаный? – спросила я, задирая свитер.

Бонифаций хмыкнул.

Но мне было не до смеха.

Куда бы деть грабителя, пока тот не очухался? Внезапно мойвзгляд упал на гроб.

– Боня, давай его туда сунем и захлопнем крышку!

– А что, – ответил дед, – хорошая идея.Только тебе, Дарьюшка, придется мне помочь, боюсь, один не справлюсь.

Вместе с дедом мы плюхнули парня в домовину и услышалислабый стон.

– Может, ему плохо? – испугалась я.

– Будет знать, как разбойничать, – спокойноответил Бонифаций. – Не волнуйся, я просто его вырубил болевым приемом,пройдет.

И он ловко закрыл крышку. Раздался щелчок. Ну надо же,сработал запор, вроде говорили, что его можно закрыть только один раз! Нобольше всего меня сейчас волновал не непонятно почему сработавший замок, асовсем другое…

– Ну, Боня, ты просто Брюс Ли! Уж извини, я не ожидалатакого!

Старик улыбнулся:

– Я, Дарьюшка, во время войны больше сотни «языков»приволок, моя молодость на КВЖД прошла.

– Где? – изумилась я.

– Китайская железная дорога, – пояснилБонифаций. – Родился я до революции, отец мой был инженер-путеец, жили мыв Харбине, там много русских специалистов было, которые дорогу китайцампомогали строить. Ну и увлекся восточными единоборствами. В России когда толькопро карате заговорили, а я им в детстве занимался и в юности. В 1941 году явернулся на Родину, посадить меня не успели, как многих, война началась. Апосле победы я долго занимался всякими другими видами борьбы, самбо, например.Когда в Москве открыли первые клубы по карате, сразу туда пошел. Очень уж мнеэтот вид спорта нравится.

– Но тебе столько лет!

– Так возраст тут не имеет значения, – усмехнулсяБонифаций, – моему первому учителю за сто было, а он любого молодого могза пояс заткнуть!

Я только таращила глаза. Дедушка-каратист, слыхаликогда-нибудь про такое? Скоро сто лет исполнится, а мигом уложил, похоже,совсем молодого парня. Эх, жаль мы с него шапочку-шлем не сняли и на лицо непосмотрели.

– Что у вас случилось? – послышался голосДегтярева.

Я удивилась. Только-только собралась звонить полковнику, аон тут как тут. Ну не чудеса ли? Да еще явился не один, а с целой группой.

– Приехал! – закричала я. – Мы поймалиграбителя! Вернее, это Боня его скрутил!

– Боня? – переспросил вошедший следом Женя иоглядел старика.

– Ты хочешь сказать, он…

– Он – каратист, – ликовала я.

Женя захихикал, но полковник сурово посмотрел на него и поинтересовался:

– И где человек, нарушивший целостность жи-лища?

– В гробу, – хором сказали мы с Боней.

Женька сложился пополам, пришедшие вместе с ним мужикизаржали.

– И ничего смешного, – сказала я, – вот гроб,доставайте ханурика. Только придется крышку ломать.

– А вы не можете размахнуться и ладонью с криком «кия»разбить доски? – хихикая, обратился Женя к деду.

Бонифаций глянул на меня:

– Дашенька?

– Давай, – разрешила я, – давно мечталарасколошматить эту дрянь!

Бонифаций на секунду замер, глаза его стали жесткими. Потомдед резко вскинул руку. Хрясь! Крышка треснула ровно пополам.

– Блин! – взвизгнул Женька. – Во дает!

– Ни фига себе, – вторили ему незнакомыемужики, – вот это да!