нервы, потому что Биллу понадобилось время. Он хотел все проанализировать, опробовать разные фишки, как он обычно делает. Возникли сложности, потому что меня спрашивали, долго ли все это будет продолжаться.

Но мне нечего было ответить. Ведь я понятия не имел.

К сожалению, сроки были ограничены, и Ронни хотел побыстрее закончить и улететь домой. Мы поговорили с Биллом и предложили парочку идей, но он был не в восторге от того, что услышал на записи. Ничего не вышло. Билли не был готов сыграть в этом проекте. К тому же мы подумывали снова собрать группу и съездить в тур, но Билл заявил:

– Я не хочу давать кучу концертов.

Как бы то ни было, Билл бы чувствовал себя не в своей тарелке, потому что многое из того, что мы собирались играть, было для него в новинку – он хоть и сыграл на альбоме Heaven And Hell, но Винни записал с нами Mob Rules и Dehumanizer. Вот почему вместо Билла мы обратились к Винни, чтобы он записал партии к этим трем трекам. Вот и все. Ронни и Гизер вернулись домой, а три песни мы добавили в альбом. Он вышел и вызвал огромный интерес.

Как только промоутеры прознали, что мы совместно написали три новые песни, началось:

– Когда поедете в тур?

Мы переговорили между собой и решили, что все будем делать постепенно, шаг за шагом. Не хотелось связывать себя обязательствами на годы вперед. Мы подумали: о’кей, проедемся с туром и посмотрим, как все пройдет.

Менеджмент распланировал гастроли, мы отправились в дорогу и начали выступать. К тому времени, как вышел The Dio Years, мы колесили по Канаде и США. Все было замечательно, нас отлично принимали. Впервые за сорок лет я гастролировал под другой вывеской. Мы не хотели называться Black Sabbath, так как снова стали выступать и с Оззи в составе, поэтому не хотелось путать народ. К тому же мы не исполняли старый материал, а сосредоточились только на песнях, записанных с Ронни. Поначалу мы вообще не собирались хоть как-то называться, хотели использовать лишь свои имена, а тур назвать Heaven And Hell. Но вскоре и группу все начали называть Heaven & Hell, на этом и остановились.

Начали мы вместе с Megadeth и Down с Филом Ансельмо, чье место в середине тура заняли Machine Head. Дела шли прекрасно. Мы отыграли более тридцати шоу в Америке, а в мае перебрались в Европу на летние фестивали и площадки. Затем снова встретились с ребятами из Down, откатав с ними две недели по Австралии и Новой Зеландии. Весь сентябрь мы снова провели в Америке, на этот раз с Элисом Купером и Queensrÿche. Элиса мы знали давным-давно, он классный парень. В то время у него барабанил Эрик Сингер. Пару раз мы сталкивались с Элисом в холле отелей.

– Идешь куда-то?

– Ага, пойду в гольф поиграю.

Тур завершался концертами в Японии, и было немного жаль, что на этом все может и закончиться. Я спросил у Ронни:

– Не хочешь сочинить еще один альбом?

– Да, я бы с удовольствием. А Гизер что?

– Спросим у него.

Гизер пришел в японский ресторан, но и пяти минут там не пробыл из-за своего вегетарианства. Он явно выбрал не то место, потому что мы ели сырую рыбу и прочие деликатесы. Он пришел лишь пропустить стаканчик, увидел, как живых креветок бросают на гриль, сильно разозлился и свалил.

Но он был согласен – как и Винни.

Вопрос снят: мы собирались писать новый альбом!

87

Меньшее из двух зол

В дороге мы ничего не сочиняли. Но в гримерке у меня был усилитель, через который я бренчал и иногда придумывал пару риффов, записывая на небольшой цифровой приборчик. Я сохранял их, чтобы в какой-то момент можно было послушать, но написать нормальную песню в туре никак не получалось. Мы так и не собрались для этой цели вместе просто потому, что не так часто виделись. Мы с Гизером ездили в одном автобусе, а Винни и Ронни – в другом, к тому же мы и уезжали в разное время. После концерта мы с Гизером принимали душ, забирались в автобус и уезжали. Ронни же обычно оставался еще на пару часов, потому что любил расслабиться, немного выпить и пообщаться. Тем временем мы с Гизером дрыхли в дороге. Я – жаворонок, а Ронни спит допоздна. С таким разным расписанием тяжело совместно написать трек.

Поэтому после тура мы организовали студийные сессии. Многое я подготовил дома, где написал кучу риффов и по большей части скомпоновал структуру песен, которые после этого вошли на CD. Ронни, Гизер и Винни были дома в Калифорнии, так что я вылетел туда с кучей идей на диске. Ронни также записал свои идеи на диск, то же сделал и Гизер. Винни принимал в сочинении материала активное участие – сидел и что-то настукивал, но сам написал не так уж много. Мы собрались у Ронни дома, уселись в его студии и просто проигрывали куски с разных дисков. Выпили, прошлись по всем записям и отобрали особенно понравившиеся нам идеи, независимо от того, чьи они были. Собрали на один диск, сделали каждому по копии, а потом определили, над чем будем работать в течение следующих нескольких дней.

Одну из задумок Ронни мы использовали целиком, из нее вышел первый трек альбома, «Atom and Evil». И еще мы взяли по кусочку у каждого. Какие-то риффы Гизера могли составить половину композиции, или какие-то из моих. Мы просто перемешали их, выстраивая песни. Замечательный подход. Вместо того чтобы мне все придумывать одному, все активно участвовали в процессе с первого дня, что здорово мне помогало. Таким образом мы написали где-то шесть песен.

Затем, в августе 2008-го, прервались на американское турне, после чего с новыми силами и полные желания готовы были приняться за дело и работать над следующими песнями. Мы поступили ровным счетом так же, как до этого: каждый сочинял самостоятельно. Наброски снова записали на диски, собрались, проиграли друг другу материал и отобрали треки.

Когда мы решили записывать «Atom and Evil», потому что она всем понравилась, Ронни очень ей гордился. Он придумал и слова, и музыку, но вел себя довольно скромно. Он сказал: «Мы не обязаны ее записывать». А потом добавил: «Но если она вам нравится…»

Я ответил, что песня будет классная.

Когда мы писали песни в Лос-Анджелесе, в подвале дома, что я снимал, мы установили кое-какое студийное оборудование. Мой звукоинженер, Майк Экзетер, тоже жил в этом доме. Идеи мы компоновали дома у Ронни, после чего я возвращался домой. На следующий день я мог повозиться еще