запахнул его и прижал к груди, понимая, что это уже ничего не решает, но следовало ещё доделать то, зачем я сюда прибыл.

Взял пробирку с зелёным грунтом и начал выдёргивать из неё пробку, но и это не удавалось — она словно приварилась к стеклу. То же самое было и со второй пробиркой. Всё, за что бы я ни брался, как бы показывало мне — смотри, у тебя ничего не выйдет, брось это всё, брось…

Тогда я размахнулся и ударил пробирки об лёд. Куски стекла разлетелись в разные стороны, и содержимое пробирок вывалилось на ледяную гладь. Я соединил руками оба смёрзшихся куска — красный и зелёный. И стал ждать.

Буквально на моих глазах лёд вокруг них начал таять. Уже через пару минут образовалась воронка с водой диаметром в метр и примерно такой же глубины. От воды в воронке шёл пар. Я, как заворожённый, следил за этим процессом, не отрывая глаз. Когда я понял, что нужно покинуть это место, было уже поздно — разрастание воронки шло намного быстрее, чем скорость, с которой я мог бы сейчас двигаться. Несколько минут я пытался спасаться от распространяющейся во все стороны воды, но затем просто лёг на лёд.

— Я всё равно не пройду назад эти триста километров, — сказал я себе вслух.

Тут же меня накрыло горячей жидкостью, сначала стало тепло, потом горячо… и я умер, вспомнив: «Если и умрём, то не от холода…».

Автор ждёт читателей, желающих задать вопросы, в своей группе в Telegram: Тёмные воды Алексея Черкасова (https://t.me/AlexCherckasov)

Глава первая

…и тут раздался стук в дверь.

Мы со Стасом подумали об одном и том же: не было на свете людей, способных провести хотя бы час на том адском морозе, который сейчас стоял снаружи. Выходя из дома всего на 5-7 минут, — например, за дровами, мы упаковывались так, чтобы не оставалось ни одного открытого сантиметра кожи.

Однако там кто-то был, и, поскольку все наши были дома, это мог быть только кто-то посторонний, пришедший издалека.

Я надел тёплую куртку, шапку, защитные очки, прошёл по короткому коридору и открыл первую дверь. Мы со Стасом поставили их три — создавая некое подобие шлюзовых камер, чтобы не заносить в дом космический холод с улицы.

Закрыл первую, открыл вторую, закрыл вторую. Здесь, между второй и последней дверьми было уже минимум минус пятьдесят — это несмотря на электроподогрев, который в таких «предбанниках» устроил Денис.

«Кто там» я спрашивать не стал, понимая, что на таком морозе никто и рта не раскроет. Двинул щеколду и приоткрыл дверь на длину цепочки. Выглянул. Перед дверью стоял заиндевевший с ног до головы человек с замотанным лицом. Я быстро открыл дверь, впустил его и тут же захлопнул.

Через полминуты человек снимал тёплые северные унты в коридоре и снимал тулуп. Когда он повернулся к нам, мы его узнали:

— Сергей Иванович! — вскочил Стас и бросился обниматься.

Тот широко улыбнулся и раскинул руки навстречу.

Тут же из стратегического запаса были извлечены две бутылки водки, девчонки собрали нам закуску, и мы наперебой рассказывали Иванычу как устроились. Тот сидел, слушал, изредка поддакивал и кивал головой, улыбался, нахваливал водку и закуску, говорил, что уже сто лет не сидел ни с кем вот так по-свойски:

— Да, вот как та жизнь закончилась, с тех пор и не сидел, — говорил Иваныч и опрокидывал в себя очередную рюмочку.

Заговорили о конце «той жизни».

— Холодно тут у вас, — констатировал Иваныч.

— Да не только у нас, — хохотнул Стас. — Везде, однако, холодно.

— Не везде… — сказал Иваныч, отправляя в рот здоровенный кусок тушёнки. — У Игорька всё окей, стабильно выше плюс десяти.

Мы со Стасом онемели.

— Да, — заметив наше недоумение, подтвердил Иваныч. — Всё у него хорошо — крепкий дом, красивая жена, охота, тепло… только света маловато и нет электричества, как здесь.

— А ты его когда и где видел? — спросил Стас.

— Я видел его полгода назад в Каюжном — это в Рязанской области, километров триста отсюда. Он живёт в двухэтажном кирпичном доме неподалёку от деревни. Я внутрь не заходил, но снаружи было где-то плюс пятнадцать.

— Да ладно… — недоверчиво прогудел Стас.

— Точно, — кивнул Иваныч. — Плюс пятнадцать. У них там рядом — природный термоядерный реактор, он обогревает местность в радиусе километров пятидесяти. Конечно, в ста километрах, там уже где-то минус пятьдесят. Но там и людей нет. А у Игорька хорошо. Травка зеленела бы, будь побольше света.

— Что за реактор? — спросил я. — Откуда?

Иваныч посмотрел на меня исподлобья. Затем взял со стола пробирки с тем, что Полина определила как бактериальные культуры.

— Знаешь, что это?

— Как раз выясняем. К нам тут, знаешь, забрёл один чудик…

— Знаю, — кивнул Иваныч. — Это Юхым. Он вам это и принёс. А собрал это для вас Игорёк в прошлом году.

Мы со Стасом вскинули глаза на него. Иваныч явно знал что-то, что нам неизвестно.

— А может быть, ты знаешь, что это такое? — спросил Стас, протягивая Иванычу «пуговицу» Немо.

Иваныч покрутил её в руках.

— Он жив?

— Днём был жив, — ответил я. — Но тяжело болеет, девчонки сомневаются, что он дотянет до завтра.

Иваныч кивнул.

— Это анх, что-то, вроде аккумулятора, — он достал из кармана похожий предмет, который слегка подсвечивался. — Он давал Юхыму жизнь. Теперь этот источник иссяк, кончилась и жизненная сила в Юхыме. Этот такой же, и он помог мне не замёрзнуть по пути сюда.

— А откуда у тебя это? — спросил Стас.

— Дали… — неопределённо сказал Иваныч, глядя в сторону. — Но сейчас не об этом. Давайте о реакторе. В трёхстах километрах отсюда, только в другую сторону, десять месяцев назад упал астероид. — Иваныч встал, достал из внутреннего кармана своего тулупа карту и положил на стол. — Это примерно здесь, — он нарисовал на карте кружок. — Астероид пробил верхний слой в земной коре. В этом слое есть месторождение урана. После взрыва воронка заполнилась водой, и в ней были посеяны вот такие культуры, — Иваныч указал на наши пробирки. —