Время брыкаться, Сесилия.

На экране появляется Брук Шилдс – красивая, наивная, невинная, нетронутая. Она спускается по лестнице к своему возлюбленному, не испытывая обиду, которую постоянно чувствую я. И мне хочется предостеречь героиню, сказать, что ей дорого обойдутся взгляды, которыми она смотрит на этого парня, пока они трахаются перед камином. Вместо этого я вместе с ней умираю от желания и оплакиваю невинность, от которой она отказывается. Потому что в глубине души я до сих пор зависима от уже хорошо знакомого мне чувства. Сердце проклинает меня, когда я, с восхищением взирая на экран, вновь проживаю проведенные под звездами и деревьями дни и ночи.

Смотрю и чувствую лишь боль от потери, оплакивая девушку, которой она была до того, как в нее вцепилась любовь.

На столике передо мной вибрирует телефон, и мы с Кристи переглядываемся, когда на экране появляется надпись: «НЕ БРАТЬ».

Я без тени сомнений скидываю звонок, подруга с гордостью улыбается мне и возвращает внимание на экран. Ее глаза впитывают любовь.

А мои смотрят прямо.

Моя зависимость пытается затащить меня на дно, поэтому я делаю единственное, на что еще способна.

Я брыкаюсь.

Вернувшись в Трипл-Фоллс, я меняю код от ворот и выкидываю бикини, которое надевала в тот день на озере. Телефон жужжит от входящего сообщения, но я оставляю его без внимания. Я пока не давала себе разрешения читать сообщения от Шона. Не могу найти достойное оправдание, причину, почему они так со мной поступили.

Я запираюсь в спальне и почти весь день читаю о карьерном росте и специальностях, которые могут ему поспособствовать. У меня будет целый год колледжа, чтобы всерьез это обмозговать, поэтому сейчас я успокаиваюсь, но решаю не оттягивать и записываюсь с осени на курсы. Если буду занята учебой в местном колледже и работой на заводе, то у меня попросту не хватит времени попадать в какие-нибудь переделки.

Я начну с нуля.

И плодотворно воспользуюсь данным мне временем. Начну с чистого листа и попробую стереть последние три с половиной месяца.

Просидев несколько часов в своей клетке, я придумываю план получше. И он никак не связан со сведением счетов. Я, скорее, планирую искоренить свое любопытство или привязанность к воспоминаниям об этом лете.

Порой лучший способ мести – вызвать интерес у тех, кто тебя облапошил, и жить дальше. За последние месяцы я выучила, что молчание может быть отличным оружием. Так что, если Шон хочет быть услышанным, кара за его предательство – полный игнор. Однако он продолжает звонить и писать. Когда сегодня утром я гуляла по саду, то даже показалось, что на уединенной дороге у моего дома грохотал мотор «Камаро». Но эти мужчины наглые и не раз заявлялись ко мне домой без приглашения, так что, если захотят меня найти, то найдут.

Роман навсегда переехал в Шарлотт. Он не представляет опасности. Если им так нужно привлечь мое внимание, то они знают, где меня найти. А я должна быть наготове, потому что, скорее всего, они заявятся ко мне домой, если я и дальше продолжу игнорировать звонки и сообщения Шона.

Да что они могут мне сказать?

Если Шон и Доминик сожалеют о случившемся, то зачем тогда вообще устроили целый спектакль? И не только перед местными, но и перед другими членами братства.

Я больше не в силах волноваться из-за этого. Разум и сердце не вытерпят.

Все кончено. Любым отношениям между нами пришел конец.

Я не знаю, разрушила ли заклятие или нет, но связываю себя клеймом и пусть оно делает со мной, что хочет.

Завтра у меня первый рабочий день на заводе, и я даже не сомневаюсь, что встречи с Шоном не удастся избежать. Он найдет способ загнать меня в угол, оказаться со мной наедине. Просидев несколько часов в тишине дома и свихнувшись оттого, что практически распланировала всю свою жизнь, я решаю прокатиться, чтобы проветрить голову. Выехав на подъездную к дому дорогу, я прислушиваюсь в поисках мотора «Камаро», но прихожу к выводу, что это плод моего чрезмерного воображения. Ненавижу себя за то, что принимаю желаемое за действительное. Успокаиваюсь, вспоминая те мучительные минуты, проведенные в гараже, и выезжаю на главную дорогу. Когда я доезжаю до конца, дышать становится легче. Я останавливаюсь на тройной развилке, смотрю налево, потом направо и замечаю ждущего на обочине Доминика.

Вот черт!

Он внимательно наблюдает за мной из своей машины. Разорвав зрительный контакт, я срываюсь с места и пролетаю мимо него, а потом удираю, выехав на дорогу. Через несколько секунд он у меня на хвосте, мой седан не сравнится с молнией под его капотом. Нервы на пределе, гнев растет, а я спускаюсь по извилистым горным дорогам в сторону города. Доминик сохраняет дистанцию, но не отстает, и я понимаю: он просто так не сдастся. Я прибавляю газа, превышая скоростной лимит, но Доминик держится на том же расстоянии.

– Да пошел ты! – рычу я, мчась по уже знакомым дорогам. Я веду машину как ненормальная, пытаясь оторваться от своего очаровательного поработителя. Меня трясет от гнева, когда я, приближаясь к городу, снова и снова воспроизвожу в памяти ту ночь. Дом следует за мной по пятам, но я вынуждена остановиться на первом светофоре. Смотрю в зеркало и вижу, как Доминик в расслабленной позе вальяжно сидит за рулем с той же самодовольной ухмылкой, что в день нашего знакомства. Я проношусь мимо одного светофора и следующего, пока не оказываюсь на другом конце города. Уверена, рано или поздно он потеряет интерес. Веду его двадцать минут по петляющим дорогам, но Дом не отстает.

Сытая по горло этой бессмысленной суетой, торможу на заброшенной лагерной стоянке. Дом, петляя, едва не врезается в дерево, и его заносит на асфальте. Я выпрыгиваю из машины и мчусь к Доминику, но он едва успевает выйти из машины, как я залепляю ему первую пощечину.

Он принимает мой удар, стукнувшись о машину, и смотрит на меня так, словно дышит мною. Руку жжет, и я снова замахиваюсь, но Доминик блокирует мой удар. Побагровев от ярости, я оглядываю его, а он опускает голову. На его побелевшем лице видны красные отпечатки моих пальцев. Он обхватывает мое запястье, пытаясь усмирить.

– Извини.

– Пошел ты! Это все.

– Так надо было.

– Нет. Оставь меня в покое, черт тебя побери. Больше никогда не хочу тебя видеть.

– Сесилия.

– Иди ты на хрен, Доминик, вместе со своими больными играми. С меня хватит. Вот мое решение. – Я разворачиваюсь и пытаюсь выдернуть руку, но он отказывается меня отпускать, хватает за талию и прижимает спиной к своей груди. Чувствую возле уха его горячее дыхание.

– Ты же знаешь, что мы не хотели.

– Ни хрена я не знаю. Но я покончила с тобой, с вами обоими.

– Жаль, что это неправда. – Продолжая держать меня за запястье, он разворачивает к себе лицом. Я хочу снова его ударить, но Дом хватает меня за другую руку и прижимает к своей машине. – У нас были причины.