– Твой друг, – прошептала Лейла. – Блэйлок.

Сердце Куина застыло. Но спустя мгновение он заставил себякивнуть.

– Да. Это он.

Он ожидал отвращения, гримасы или… даже шока. Будучивыходцем из Глимеры, он был хорошо знаком с гомофобией… ради всего святого,Лейла была Избранной, а на их фоне консервативное дерьмо Глимеры выгляделополностью свободным от предрассудков.

Ее красивые взгляд задержался на его лице.

– Думаю, я знала. Я видела, как он смотрел на вас.

Ну, так было раньше. И…

– Это не беспокоит тебя? Что он – мужчина?

Последовала короткая пауза. А потом ее ответ изумительнымобразом преобразил его:

– Вовсе нет. Почему это должно беспокоить меня?

Куин отвел взгляд. Потому что его волновало то, что блестелов его глазах.

– Спасибо.

– За что?

Он мог лишь пожать плечами.

Кто мог бы подумать, что принятие принесет столько же боли,сколько раньше – неприятие.

– Думаю, тебе лучше уйти, – хрипло сказал он.

– Почему?

Потому что он серьезно думал, что пустит течь, и не хотелпревращаться в плакучую иву при свидетелях. Даже при ней.

– Господин, все нормально. – Ее голос был каменно-серьезным.– Я сужу вас не по полу вашего любимого… а по тому, как вы любите его.

– Тогда тебе следует ненавидеть меня. – Господи, почему его губывсе еще шевелятся. – Потому что я разбил его гребаное сердце.

– Так… он не знает о ваших чувствах?

– Нет. – Куин сузил глаза и посмотрел на нее. – И он неузнает, ясно? Никто не узнает.

Она склонила голову.

– Со мной ваша тайна в безопасности. Но я хорошо знаю, какон относится к вам. Может, вам следует…

– Позволь уберечь тебя от жесткого урока, который я выучилна себе. Порой бывает поздно. Сейчас он счастлив… и он заслуживает это. К чертувсе, я хочу, чтобы у него была любовь, даже если мне придется наблюдать за этимсо скамейки запасных.

– А как же вы?

– Что я?  – Он собрался пропустить пальцы сквозь волосы иосознал, что обстриг их. – Слушай, достаточно об этом… я сказал тебе лишьпотому, что ты должна знать, это дерьмо между нами творится не из-за того, чтоты недостаточно хороша или привлекательна. Честно говоря, хватит с менясексуальных отношений с другими. Я не буду этим больше заниматься. Я ничего неполучаю с этого и… да, я завязал.

Какая ирония. Сейчас, когда он не с Блэем, он решил хранитьему верность.

Лейла пересекла комнату и села на кровать, устроив ноги иразгладив мантию длинными, изящными руками.

– Я рада, что вы сказали мне.

– Знаешь… я тоже. – Протянув руку, он взял ее ладонь. – Уменя есть предложение.

– Правда?

– Друзья. Ты и я. Ты приходишь сюда, я кормлю тебя, и мыобщаемся. Как друзья.

Ее улыбка была невероятно печальной.

– Должна сказать… я всегда чувствовала, что вас волную не я.Вы ласкали меня со значительной сдержанностью и показали восхитительные дляменя вещи…. Но в порыве страсти, я понимала…

– Ты тоже в меня не влюблена, Лейла. Просто не влюблена. Тымного чего чувствуешь на физическом уровне, и от этого кажется, что дело вэмоциях. Но проблема в том, что телу нужно намного меньше, чем душе, длясоединения.

Она положила руку над сердцем.

– Болит здесь.

– Потому что ты увлеклась мною. Это пройдет. Особенно когдаты встретишь правильного мужчину.

Боже, вы только посмотрите. От шлюхи до вожатого за неделю.Следующим на повестке дня: посещение гребаного The View.

Он вытянул предплечье.

– Возьми мою вену, чтобы ты подольше смогла остаться на этойстороне и выяснить, чего хочешь от жизни… не то, кем ты должна быть и чтодолжна делать, а чем хочешь заниматься. Я помогу тебе всем, чем смогу. ВидитБог, я хорошо знаю, что значит быть потерянным.

Молчание затянулось. А потом ее зеленые глаза нашли его.

– Блэйлок… не знает, чего он лишается.

Куин мрачно покачала головой.

– О, он все прекрасно знает. Поверь мне.

***

Уборка – дело нелегкое.

Выкатив ведро и швабру из чулана, Джейн снова упорядочилато, что должно быть обязательно сделано, чтобы вернуть расходный материал туда,где ему место: они использовали сотню упаковок марли; соотношение «иголка книтке» казалось смехотворным; иссякли запасы эластичного бинта…

Открыв дверь в смотровую комнату, она толкнула ведро спомощью швабры и сделала глубокий вдох. На полу, повсюду виднелась кровь, атакже внизу на стенах. Мотки белой марли, измазанной кровью, являли собойФредди-Крюгеровский эквивалент пыльных кроликов. Три мешка были забитынастолько, что, казалось, нуждались в антациде от вздутия.

И куропааааааатка на грушевом дееееееереве…

Столкнувшись с последствиями, Джейн осознала, что если быМэнни не было с ней, они могли потерять одного из Братьев. Рейдж, например, могистечь кровью. Или Тор… потому что простая рана на плече оказалась чем-то гораздоболее серьезным.

В конце концов, Мэнни оперировал его. Закончив работу надВишесом.

Закрыв глаза, она оперлась тяжелой головой на верхушкушвабры. Будучи призраком, Джейн не была измотана так, как бывало раньше: ниболи, ни тянущего ощущения, будто кто-то привязал к лодыжкам гири. Сейчасуставшей была ее душа, настолько, что опустив веки, она не видела абсолютноничего… будто ее мозговую плату нужно было выключить и охладить.

И раньше она спала. И ей снились сны.

Или… как в данном случае… нет. Время от времени ее все ещемучила бессонница…

– Сперва нужно подмести все.

Подняв голову, она попыталась улыбнуться Мэнни.

– Думаю, ты прав.

– Как насчет того, чтобы я разобрался с этим.

Ни. За. Что. Она не горела желанием запереть себя впослеоперационной палате и уставиться в потолок. Кроме того, Мэнни должно быть,устал не меньше чем она.

– Когда ты ел в последний раз? – спросила она.

– Сколько времени?

Она посмотрела на часы.

– Один час.

– Дня?

– Да.

– Я ел примерно двенадцать часов назад. – Казалось, онудивился этому.

Она потянулась к телефону на столе.