– Ты не виновата, – сказала я.

– В чем именно?

– В том, что она спасла тебя первой. Ты не должна чувствовать вину и не обязана жертвовать всем, чтобы защитить меня. Я разберусь с этим. Я тебе задолжала.

Она замерла, обхватив грушу руками, – казалось, только из-за этого она держится на ногах. Но она молчала. Мне хотелось, чтобы она что-то ответила, но я не могла просить об этом.

– Итак. Я поищу маму. Ты сможешь найти Еву и сообщить ей, что нам надо поговорить?

Артемида молча кивнула.

Я вышла из замка, подволакивая ноги и чувствуя себя постаревшей на добрую сотню лет. Честно говоря, мне не верилось, что мама способна на убийство. Но она прекрасно умела скрывать правду и лгать близким. Я надеялась, что это просто ошибка и что мы сможем ее исправить – хотя бы частично.

Было по-прежнему темно, но мне не составило никакого труда найти кладбище. Приблизившись, я заметила костер, мерцающий среди деревьев, хотя пламя уже угасало. Я не стала приглушать шаги – мне хотелось, чтобы они услышали мое приближение.

Но когда я добралась до полянки, все было совсем не так, как я ожидала. Поодаль от костра валялось несколько тлеющих и искрящихся веток. Я затушила их, сердце отчаянно билось. В руке у меня оказался кол – не помню, как вытащила его, но тут ему было самое место.

Все вокруг было в беспорядке. Палатка покосилась. Роман, который читал Дуг, валялся неподалеку: трагическая история любви, запечатленная чернилами на бумаге, была втоптана в землю. Рядом лежала его любимая футболка Coldplay, смятая и изорванная в клочья. Сам Дуг бесследно исчез. Внезапно я споткнулась, наклонившись поближе, в свете костра заметила глубокие следы шин. Здесь побывал кто-то еще.

Я быстро осмотрела место привала. И тут я зацепилась за нечто более серьезное, чем следы от колес.

Тело.

Я тяжело упала, ударившись коленом о камень, и отдернула ноги. Я не хотела смотреть. Не хотела знать.

Тело пошевелилось, раздался стон. Я вздохнула с облегчением, подползла к матери и перевернула ее. По лицу стекала кровавая струя: кто-то ударил ее по голове. Она судорожно распахнула глаза и невидящим взором оглядывалась вокруг, пока, наконец, ее взгляд не сфокусировался на мне.

– Нина?

– Что случилось? Почему Дуг сделал это?

Мать напряглась.

– Дуг? Где Дуг?

– Не знаю! Его здесь нет.

Заваливаясь набок, она попыталась сесть, но в конце концов обрела равновесие.

– Они забрали его.

– Кто-то забрал Дуга?

Она нахмурилась в нетерпении.

– Да. Они напали на меня и забрали Дуга. А ты что подумала?

– Я решила, что Дуг напал на тебя!

– Дуг не причинил бы мне вреда. И никому другому.

Она, качаясь, поднялась на ноги. Я протянула ей руку, и она приняла мою помощь. И тут я вспомнила, что собиралась потребовать от нее объяснений. Произошедшее ничего не меняло.

– У меня к тебе много вопросов.

– Мне некогда. Это были Гонора и это ничтожество Шон.

– Ты знаешь о Гоноре и Шоне?

– Разумеется. Знать обо всем – моя работа.

Я покачала головой.

– Это не связано с Дугом. А может, и связано. Не знаю! Признайся – это ты привела другого демона в Шанкум? Не Дуга, а того, что напал на Киллиана?

– На Киллиана напал демон?

– Да! А еще Космина была мертва, когда мы нашли ее.

Мать споткнулась, покачнулась и рухнула на каменную мемориальную скамью, покрытую мхом.

– Она мертва?

– Значит, ты не знала.

Напряжение в моем теле слегка спало, и я опустилась на скамью рядом с ней.

Она покачала головой. Она выглядела бледной, и дело было не в кровотечении.

– Ох, бедняжка. Надо было связаться с ней раньше.

– Объясни мне, что происходит!

Лицо матери тут же приняло свое обычное выражение – непреклонное и отчужденное.

– Тебя это не касается.

Ее слова больно ужалили. Она вела себя так, словно я действовала из эгоистичных побуждений или по-детски. Но я помнила то, что услышала, когда подслушивала. Я знала о пророчестве.

– Еще как касается!

– На кону жизнь невинных людей. Я не могу позволить им снова заполучить Дуга.

– Почему ты вообще помогаешь ему?

– А ты почему?

Она поймала меня врасплох.

– Потому что он нуждался в помощи.

Она посмотрела мне в глаза – все эти годы она почти никогда не встречалась со мной взглядом.

– Ты была права. А сейчас он еще больше нуждается в помощи. Если я не доберусь до него в ближайшее время, его переведут в другое место, и я никогда не смогу его отыскать.

Я не сводила с нее глаз, жадно впитывая слова «ты была права». Но что, если она просто-напросто манипулирует мной? Можно ли ей доверять?

– Тогда расскажи мне, что случилось с другими. Что погубило Космину и Брэдфорда? Кто напал на Киллиана? Все улики ведут к вам с Дугом.

На ее лице промелькнул гнев, но быстро сменился чем-то похожим на обиду.

– Ты думаешь, я бы причинила зло твоему другу Киллиану? Или Брэдфорду? Или этой бедной заблудшей душе Космине? С какой стати?

– Потому что ты ненавидишь Истребительниц!

Она отшатнулась, словно я ударила ее.

– Я вовсе не ненавижу Истребительниц.

– Ненавидишь! Из-за Баффи погиб отец. Твоя мать была Истребительницей, и она оставила тебя. А ты делала все, что в твоих силах, лишь бы я не стала Истребительницей. Ты этого не хотела.

– К чему мне желать для тебя такой судьбы? – Она протянула ладонь, словно хотела прикоснуться ко мне, но я спрятала руку за спину и схватилась за кол, боясь проявить мягкость. Если она дотронется до меня, я могу растаять и согласиться на все, что она предложит, потому что мне отчаянно хотелось именно этого. Ее рука одиноко повисла.

– Твой отец не хотел работать с Баффи. Я уговорила его. Она была такой юной. Совсем девочка. Я знала, что однажды на ее месте окажешься ты, и мне бы хотелось, чтобы у тебя был самый лучший Наблюдатель, который бы защитил тебя, – судорожно сглотнув, она замолчала.

Я открыла рот, собираясь ответить, что она могла бы защитить меня, если бы позволила проходить обучение. Но мать подняла руку, призывая к молчанию.

– Постой, мне нужно это сказать. Ты должна знать. Во мне нет ненависти к Баффи – и никогда не было. И мне жаль, что ты думала, будто я ненавижу тебя из-за того, что ты Истребительница. Мне жаль, что я никогда не умела говорить с тобой. Наблюдатели не учат тому, как быть матерью. Я старалась. Я так старалась, – ее голос надломился, и на секунду в ее лице почти проступил образ мамы мечты, той мамы с печеньем. Но ее голос снова окреп.