— Режим ожидания?! — протянул безмерно удивленный ИльяЮрьевич. — Ты все слышал?! А мне говорили, что такого просто быть не может, чтоу меня стопроцентная гарантия от прослушки!… Мать, мать, мать!…

— Стопроцентную гарантию даже презервативы не дают, —буркнул Родионов. — Это ты замочил Головко, Весник?

— Ты что? — вдруг оскорбился главный пиарщик издательства. —С ума, что ли, сдвинулся?! Еще не хватает!

— Тогда о чем шла речь? — Это Маша спросила. Тут Весниквспомнил про нее, повернулся, нацелил на нее палец и пошел в наступление:

— Так это твои идеи, Марья Петровна? Про то, что я убийца имясник?! Ну, конечно, твои, Родионову это бы и в голову не пришло! — Машапятилась к бассейну, а Весник пер на нее, как танк. Родионов стал подвигатьсяпоближе, чтобы в случае чего схватить его, хотя Весник был почти голый, нипистолета, ни ножа выхватить не мог, просто неоткуда было. — Что это тыпридумала, дорогая?! Да еще и… растрепала всем?! А?! Ты чего?! Дура совсем?!

— Илья, зачем ты с нами полетел? — пискнула Маша, которую онуже почти столкнул в бассейн. — Ты же никогда не летаешь, а тут вдруг полетел!Зачем? Про Тимофея Кольцова и про то, что ты с ним мечтал познакомиться, сказокне рассказывай, пожалуйста, потому что это неправда.

— Что неправда?

— Все неправда! — крикнула Маша и сделала еще шаг назад.Следующий шаг — и она упадет в воду. Родионов стремительно приблизился к ним ирастопырил руки, собираясь хватать Весника за бока, но тот неожиданноостановился сам.

— Вот дает девка! — восхищенно сказал он и покрутил головой,зажмурился и наконец захохотал. — Огонь-девка!

Маша, замершая на краю бассейна, смотрела на него во всеглаза. Весник повернулся и хлопнул Родионова по плечу.

— Женись на ней, — велел Весник. — Горя не будешь знать! Вотя во второй раз женился и… А с первой дурой, думал, подохну, и похоронят меня сбомжами и бродягами, потому что дома было невозможно, ну невозможно!

Тут он вдруг проворно поклонился Катерине Кольцовой игалантно перед ней извинился, во-первых, за то, что по-прежнему без галстука, аво-вторых, втягивает ее в семейные дела, потому что у нас в издательствепрактически на всех одна семья. Одна семья на всех.

— Ты сумасшедший? — осведомился Родионов мрачно. — Илитолько что спятил в Конче-Заспе?

— Марков меня отправил, — сказал Весник серьезно. — Дай мнесигарету, я все свои промочил.

Он закурил, подошел к шезлонгу и стал натягивать джинсы,смешно и неуклюже прыгая на одной ноге.

— Ужасно, — вдруг заявил он и перестал прыгать. — Гадкоечувство. Как ты мог подумать, что я Головко зарезал? И что? Тебя тожесобирался?

Все смотрели на него. Он застегнул свои штаны, накинулрубаху и стал по очереди застегивать пуговицы.

— А ты, Марья Петровна? Тебя куда понесло? Ну ладно, ладно,— остановил он себя. — Меня отправил Марков, потому что он не договорился сОльховским. Вот и все.

— Кто такой Ольховский? — спросила Катерина Кольцова.

Все оглянулись на нее, словно забыли, а тут вдруг вспомнилипро нее.

— Ольховский — глава издательства «Русская литература», —машинально ответил Родионов. — Они наши главные конкуренты.

— При чем тут Ольховский, я не понял?

— А при том, что Марков с ним встречался и не смог ни о чем договориться.

— О чем, Илья?!

— О тебе. Наши узнали, что Ольховский собирается тебяперекупить и хочет предложить какую-то… сногсшибательную сумму.

— Родионову? — встряла Маша, которая слушала оченьвнимательно.

— Да, и именно в Киеве. Марков собирался с ним договориться.Чтобы подстраховаться заранее, и… Короче, у Маркова не получилось ничего. Незнаю я подробностей, но они встречались и так и не пришли к соглашению, мнеМарков особенно не рассказывал. Ты же долгосрочные договоры с издательством неподписываешь, мать твою! Только на одну книгу! Держишь всех в подвешенномсостоянии. А сумма предполагалась с шестью нулями. Ты же у нас… раскрученный ивообще… Гений русской прозы, это всем известно.

— Марков мне не доверяет? — холодно спросил Родионов.

— Он бизнесмен, Дим. А бизнес у нас конкурентный. Ольховскийполетел в Киев, чтобы встретиться с тобой, а у меня была задача этого недопустить. Ни при каких обстоятельствах. Хоть силой тебя в самолет посадить и вМоскву вернуть, понимаешь? Марков звонил и сказал, что Ольховский прилетел иживет в «Премьер-Паласе», там же, где и мы. Просил тебя изолировать, ну и далеепо тексту, все, что ты слышал. Вот такие дела.

Он замолчал, и стало слышно, как птицы радостно переговариваютсяв листве и храпит красотка Олеся: «Хр-р-фью-ю, хр-р-фью-ю». С присвистомхрапит, в свое удовольствие.

— Конкурентный бизнес, говорите, — сказал Родионов и тожезакурил. — Сумма с шестью нулями!…

Весник пожал плечами.

— А что ты хочешь? Чтобы Марков тебя просто так отдалчужакам, да?

— Да не надо меня отдавать, я не школьник! — фыркнулРодионов. — А поговорить со мной нельзя было? Просто поговорить, и все?!Объяснить мне что-нибудь!

— Да что тебе объяснять-то?! Ты миллион у Ольховского небери, он плохой мальчик?! Мы хотели, чтобы ты вообще ни о чем не знал!

— Лучше бы вы мне гонорар повысили, и дело с концом.Миллион!…

— Да где мы тебе возьмем миллион?!

— А Ольховский где его взял?!

— Да он и не взял! Он бы тебе один раз заплатил, а потом всюжизнь имел бы!

— Но ведь все-таки заплатил бы!

— Стоп, — сказала Маша Вепренцева. — Больше не надо,пожалуйста, а? Зря ты со мной не поговорил, Илья.

— Да все знают, что с тобой говорить — это все равно что сВоздвиженским! Ты ему тут же все бы и доложила! Разве нет?

— Д-да, — с запинкой сказала Маша. — Доложила бы. Ну и что?

— Марков вообще не хотел, чтобы кто-нибудь об этом знал!

— Мам, может, чаю выпьем? — все-таки встрял Сильвестр,который понял, что все завершилось благополучно или относительно благополучно,и это самое главное. Катерина Кольцова что-то там говорила про булки, но тогдаон не хотел, тогда он занят был и вообще должен был контролировать ситуацию, атеперь отчего же, теперь можно и булку, очень даже замечательно!

— Да, — согласилась Маша. — Пошли. Надо довести дело доконца.

— Да-а? — протянул Весник. — У нас такие радужныеперспективы? Мы можем довести дело до конца?