– Да, конечно.

И он подал мне его без дальнейших вопросов. Правильныймужик.

Я набрала номер. Будь на месте, только будь на месте!

Эдуард ответил после седьмого звонка.

– Эдуард, это я, Анита.

– Что случилось?

– Как тебе идея взять двух Мастеров вампиров, обапостарше Николаос?

Было слышно, как он проглотил слюну.

– С тобой никогда не соскучишься. Где встречаемся?

– “Цирк проклятых”. Есть у тебя лишний дробовик?

– Не при себе.

– А, черт. Ладно, встретимся перед “Цирком” как можноскорее. Сегодня действительно ад с цепи сорвется.

– Кажется, намечается отличный Хэллоуин.

– Там увидимся.

– Пока – и спасибо, что пригласила.

Эдуард говорил всерьез. Он начинал обыкновенным убийцей, нолюди – слишком легкая дичь, и он перешел на вампиров и оборотней. Никогда ещеему не попадалось ничего, чего он не мог бы убить, а что такое жизнь, если вней нет достойной цели?

Я посмотрела на Ларри:

– Придется мне одолжить твою машину.

– Никуда ты без меня не поедешь. Я слышал, что тыговорила, и в стороне не останусь.

Я начала было спорить, но на это не было времени.

– Ладно, тогда давай.

Он ухмылялся. Ему было приятно. Он не знал, что сегоднябудет, против чего мы выходим. Я знала. И совсем не была счастлива.

Я стояла у входа в “Цирк проклятых” и глазела на волнумаскарадных костюмов и толпу разряженных людей. Никогда я еще не видела здесьтакой толпы. Эдуард стоял рядом со мной в длинном черном плаще с маской мертвойголовы. Смерть, одетая смертью, – правда, забавно? Еще у него был привязанный кспине огнемет, пистолет “узи” и одно небо знает, что еще. У Ларри вид былбледный, но решительный. У него в кармане лежал мой короткоствольник. Об оружиион понятия не имел, и короткоствольник был всего лишь на всякий случай, но вмашине он оставаться не стал. На следующей неделе, если будем живы, поведу егов тир.

Мимо нас прошла женщина в костюме птицы, обдав нас запахомдухов и перьев. Мне пришлось поглядеть дважды, чтобы убедиться, что это толькокостюм. В сегодняшнюю ночь любой оборотень мог появиться открыто, и люди толькоскажут: “Классный костюм”.

Была ночь Хэллоуина в “Цирке проклятых”, и все быловозможно.

К нам подошла стройная женщина, на которой не было ничего,кроме бикини и очень искусной маски. Ей пришлось подойти вплотную, чтобызаглушить рокот толпы.

– Жан-Клод послал меня привести вас.

– Кто вы такая?

– Рашида.

Я покачала головой.

– Рашиде два дня назад оторвали руку. – Я уставилась нанетронутую плоть ее руки. – Вы не Рашида, этого не может быть.

Она подняла маску, показав лицо, и улыбнулась.

– Мы быстро исцеляемся.

Я знала, что у ликантропов раны заживают быстро, но ведь нетак быстро и не такие раны. Век живи – век учись.

Мы пошли в толпу за ее качающимися бедрами. Я левой рукойпоймала руку Ларри:

– Не отходи от меня ни на шаг.

Он кивнул. И я пошла через толпу, держа его за руку, какребенка или любовника. Мне была невыносима мысль, что он может пострадать. Нет,что он может погибнуть. Сегодня главным пугалом была смерть.

Эдуард шел за нами по пятам. Безмолвный, как его тезка,надеясь, что вскоре кого-нибудь убьет.

Рашида вела нас к большому полосатому цирковому шатру. Как японимаю, к кабинету Жан-Клода. Человек в соломенной шляпе и полосатом пальтозаступил нам дорогу:

– Извините, все билеты проданы.

– Перри, это я. А со мной те, кого Жан-Клод велелпривести.

Она ткнула большим пальцем в нашу сторону.

Человек отошел в сторону, полог приподнялся и пропустил нас.У него над губой была полоска пота. Да, было жарко, но пот этот был не от жары.Что же твориться там в шатре? Не может быть, чтобы что-то слишком плохое, иначеони не впустили бы толпу зрителей. Или… впустили бы?

Огни сверкали ярко и горячо. Мне стало жарко под свитером,но я его не сняла. Терпеть не могу, когда люди пялятся на мой пистолет.

Круглые занавесы были подняты до потолка, отделив двезанавешенные зоны на большой арене. Вокруг скрытых зон стояли прожекторы.Занавесы играли, как призмы, и с каждым нашим шагом меняли цвет. Не знаю, былаэто ткань или игра света. Что бы это ни было, эффект был сильным.

Рашида остановилась перед самыми перилами, которые отделялитолпу от арены.

– Жан-Клод велел, чтобы все были в маскарадныхкостюмах, но у нас нет времени. – Она потянула меня за свитер. – Снимитекуртку, так сойдет.

Я вытащила мой свитер из ее рук.

– О чем вы говорите? Какие костюмы?

– Вы задерживаете представление. Бросьте куртку ипойдемте.

Грациозным ленивым прыжком она перемахнула через перила ипошла босиком по белой арене, махнув нам рукой, чтобы мы шли следом.

Я осталась, где была. Никуда я не собиралась идти, пока мнене объяснят, что происходит. Ларри и Эдуард остались со мной. Публика стала нанас поглядывать, ожидая, что мы сейчас покажем что-то интересное.

Мы стояли и ждали. Рашида исчезла в занавешенном круге.

– Анита!

Я обернулась, но Ларри смотрел на арену.

– Ты что-то сказал?

Он покачал головой.

Я посмотрела на Эдуарда, но это был не его голос.

– Жан-Клод? – шепнула я.

– Да, это я, ma petite.

– Где вы?

– За занавесом, куда ушла Рашида.

Я покачала головой. Его голос отзывался резонансом, легкимэхом, но в остальном был совершенно таким же, как всегда. Может, я моглаговорить с ним, не двигая губами, но если так, то я не хотела об этом знать.

– Что происходит? – шепнула я.

– Мы с мистером Оливером заключили джентльменскоесоглашение.

– Не понимаю.

– С кем ты говоришь? – спросил Эдуард.

Я тряхнула головой.

– Потом объясню.

– Войдите в мой круг, Анита, и я объясню вам всеодновременно с публикой.

– Что вы сделали?

– Все, что мог, чтобы спасти жизни, ma petite, нокто-то сегодня умрет. И это будет в круге, куда призваны лишь солдаты. Мирноенаселение сегодня умирать не будет, кто бы ни победил. Мы оба дали слово.