Стивен уже стоял на четвереньках. Его спина выгнуласьсудорогой боли. Длинные желтые волосы мели по полу. Кожа на спине покрылась рябью,как вода, и позвоночник выступил каменной грядой. Он вытянул руки, как впоклоне, прижимаясь лицом к полу, и застонал. Под его кожей что-топеремещалось, как ползущие звери. Позвоночник выгнулся вверх, поднимаясь, какостов шатра. По коже спины побежал мех, проступая до невозможности быстро, какна ускоренной киноленте. Форма его менялась напряженно и резко. Мышцыизвивались змеями. Кости выходили из плоти и возвращались обратно с тяжелым ивлажным звуком. Как будто волчий облик пробивал себе дорогу сквозь телочеловека. Еще быстрее растекся мех цвета темного меда. Изменения стали под нимне так видны, и я была этому рада.

Из его глотки вырвался звук, средний между воплем и воем. И,наконец, я увидела тот же облик человека-волка, который был в ночь битвы созмеей. Волколак задрал морду к небу и завыл. От этого звука зашевелились волосына теле.

И второй вой отозвался эхом с противоположной стороны ринга.Я резко обернулась и увидела второго волколака, но этот был черный, как уголь.Рашида?

Публика бешено хлопала, оря и топая ногами.

Вервольфы подползли к помосту и легли по обе стороны отнего.

– Я не могу предложить вам ничего столь же зрелищного.– Свет снова упал на Оливера. – Мои создания – змеи.

Ламия дважды обернулась вокруг него, зашипев так громко,чтобы слышала публика. И раздвоенным языком лизнула его набеленное ухо.

Он показал рукой на подножие своего помоста. Та стояли двефигуры в черых плащах, закрыв лица капюшонами.

– Это тоже мои создания, но побережем их для сюрприза.– Он посмотрел на нас. – Давайте начнем.

Свет снова медленно погас. Я подавила порыв дотронуться втемноте до Жан-Клода.

– Что это?

– Начинается битва, – сказал он.

– Как именно?

– Дальше мы программу вечера не планировали, Анита. Каквсякая битва, она будет хаотичной, жестокой и кровавой.

Свет медленно загорался, и весь шатер был залит тусклымсиянием, как в семерки или на рассвете.

– Начинается, – шепнул Жан-Клод.

Ламия скользнула по ступеням, и стороны бросились друг надруга. Это была не битва. Это была свалка, больше похожая на драку в баре, чемна войну.

Фигуры в плащах побежали вперед. Я увидела промельк чего-товроде змеи, но нет. Плевок автоматной очереди – и фигура отшатнулась назад.Эдуард.

Я смотрела вниз, держа в руке пистолет. Жан-Клод нешевелился.

– Вы не спуститесь?

– Настоящая битва будет здесь, ma petite. Делайте чтохотите, но все решиться противостоянием силы Оливера и моей.

– Ему же миллион лет! Вам его не победить.

– Я знаю.

Минуту мы смотрели друг на друга.

– Простите меня, Жан-Клод. Мне жаль, что так вышло.

– Мне тоже, Анита, ma petite, мне тоже.

Я сбежала вниз, чтобы вступить в битву. Змеевидная тварьсвалилась, рассеченная пополам автоматной очередью. Эдуард стоял спиной к спинес Ричардом, у которого в руке был револьвер. Он стрелял по одной из фигур вплаще, но та даже не замедлилась. Я вытянула руку и выстрелила в закрытуюкапюшоном голову. Фигура споткнулась и повернулась ко мне. Капюшон упал назад,открыв голову кобры размером с лошадиную. Ниже шеи это была женщина, но выше…Выстрелы мои и Ричарда не оставили на ней даже царапины. Она летела по ступенямко мне, и я не знала, ни кто она, ни как ее остановить. Веселого вам Хэллоуина!

Тварь летела ко мне. Я бросила браунинг и успела до половинывыхватить нож, как она уже была рядом, и я оказалась на ступенях, а она сверхуи откинулась для удара. Я успела выхватить нож, а она всадила зубы мне в плечо.Я вскрикнула и ткнула ножом. Он вошел, но не было ни крови, ни боли. Она грызламое плечо, накачивая в него яд, и нож не помогал.

Я снова вскрикнула, и в голове у меня прозвучал голосЖан-Клода:

– Теперь яд вам не опасен.

Болело дьявольски, но я от этого не умру. И я с воплемвсадила нож ей по горло, не знаю, что еще делать. Она поперхнулась, и по моейруке побежала кровь. Я ударила снова, и она отпрянула с обагренными кровьюклыками. Дико зашипев, она слезла с меня, но я уже поняла. Уязвимое место –там, где стыкуются тело змеи и человека.

Левой рукой я подхватила браунинг – правое плечо у меня былораспорото. Я спустила курок и увидела, как из горла твари хлынула кровь. Онаповернулась и побежала, и я не стала ее преследовать.

Лежа на ступеньках, я прижимала правую руку к телу. Вряд личто-нибудь сломано, но боль нестерпимая. Но кровь не текла так сильно, какдолжна была бы. Я глянула вверх на Жан-Клода – он стоял неподвижно, но какое-тодвижение ощущалось вокруг, как от нагретого воздуха. И так же недвижим был насвоем помосте Оливер. Здесь и шла настоящая битва; все происходящие внизусмерти мало, что значили – кроме как для тех, кто умирал.

Прижимая правую руку к животу, я спустилась к Эдуарду иРичарду. Пока я дошла до низу, рука стала лучше. Настолько, что можно былопереложить пистолет в правую. Я смотрела на рану от укуса, и будь я проклята,если она не зарастала! Третья метка. Я исцелялась, как оборотень.

– Как ты? – спросил Ричард.

– Кажется, ничего.

Эдуард таращил на меня глаза:

– Такая рана должна быть смертельной!

– Объяснения потом, – сказала я.

Похожая на кобру тварь лежала у подножия помоста сотсеченной автоматной очередью головой. У Эдуарда быстрая реакция.

Раздался высокий, пронзительный крик. Ясмин извивалась вруках у Алехандро. Одну руку он заломил ей за спину, а другой прижимал ее плечик своей груди. А кричала Маргарита, вырываясь из рук Карла Ингера. Но противникбыл куда сильнее. И у Ясмин, очевидно, тоже.

Алехандро рванул ей горло зубами, и она вскрикнула. Онрванул зубами позвоночник, лицо его залило кровью, и Ясмин обвисла у него в руках.Еще одно движение – и его рука прошла насквозь через грудь, раздавив сердце вкашу.

Маргарита визжала пронзительно, на одной ноте. Карл Ингер ееотпустил, но она не заметила. Упав на колени, она вцепилась ногтями себе влицо.

– Господи! – ахнула я. – Остановите ее!

Карл смотрел на меня через арену. Я подняла браунинг, но оннырнул за помост Оливера. Я направилась к Маргарите, но между нами всталАлехандро.

– Ты хочешь ей помочь?

– Да.

– Дай мне на тебя поставить оставшиеся две метки, и яотойду с твоей дороги.