заставляя сесть. Взгляд нашёл знакомые чёрные глаза.

– Райдэн! – Мико набросилась на него, едва не повалив на землю. Уткнулась лицом ему в шею, вдыхая солёный запах пота и пыли. – Слава Сияющей Богине, ты цел!

Райдэн обнимал Мико так крепко, что не получалось вдохнуть, но этого казалось недостаточно, чтобы по-настоящему почувствовать его, поверить, что они живы.

– Ты догадалась? – Его дыхание согрело макушку и мурашками рассыпалось по шее и плечам. – Про брешь.

– Ты знал? – Мико отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

Райдэн покачал головой, и только теперь она заметила, что его руки на её спине дрожат.

– Я не знал.

Ему тоже было страшно.

На траву рухнул Шин, вскочил, но тут же рухнул обратно, не способный устоять на ногах.

– Брешь у головы Великого Змея, – пробормотал он, поднимаясь на четвереньки. – У головы! А не в ней! Какой безумец это придумал?!

– Подозреваю, тот, кого Змей проглотил до нас? – Райдэн выпустил Мико и откинулся назад, опёршись на руки. – И он решил, что лучший способ спастись – пробить брешь в его глотке.

– Но разве такое возможно? – Мико всё ещё не верила в случившееся.

– Эти создания сотканы из Хаоса. О нём мы почти ничего не знаем, так что всё возможно, – пожал плечами Райдэн.

Воздух расколол вопль, и на Шина свалилась Кёко. Целитель воткнулся лицом в землю и застонал. Кёко скатилась с него и вскочила на ноги. Ей, в отличие от Шина, устоять не удалось.

– Вы живы! Мы живы! – закричала она и бросилась обниматься, повалив Мико и Райдэна на траву. И вот теперь Мико действительно испугалась, что задохнётся, захваченная в плен стальных объятий волчицы, но всё равно невольно разделила её бушующий восторг. – Это было потрясающе! Я была уверена, что нам конец! Но, волчонок, ты бы себя видела! Я решила, что ты сошла с ума! Но это было великолепно! Знайте, я так возбуждена, что до одури хочу выть на луну!

Все засмеялись, громко и искренне, желая сбросить тиски напряжения от пережитого ужаса. И Мико подумалось, что ничто в мире не позволяет чувствовать себя живым так ярко, как близость смерти. Кёко упала на спину, раскинув руки, завыла и застучала ногами. Когда от смеха заболели живот и щёки, и Мико уже просто лежала, тяжело дыша, не в силах даже смахнуть с лица выступившие слёзы.

Решено было заночевать прямо в роще. На случай, если Змей решит ещё кого-то проглотить, отошли подальше от бреши.

– Это всё прекрасно, – сказал Шин, колдуя над костром. – Только вот как мы вернёмся домой? И… куда нам возвращаться?

Все переглянулись. Если Макото и правда сдал их – а в этом уже никто не сомневался, – то и в замке Райдэна, и в Небесном городе было небезопасно.

– Заклинания не пустят Хранителей в мой дом, но…

– Но если Макото открыл им ворота изнутри, то заклинания не сработают, – закончил Шин.

Райдэн кивнул.

– Думаете, Хранителям хватит духу заявиться в Небесный город? – спросила Кёко. Она мастерила стрелы из тонких шестов бамбука: нагревала их над костром, выпрямляла и обтачивала ножом. Все свои стрелы она растеряла в схватке со стражниками и Змеем. Но, похоже, для Кёко такой исход был не впервой – в её дорожной сумке нашлись перья и металлические наконечники, которые она ловко и умело прилаживала к шестам.

– Местные их не пустят, но они могут согнать бушизару и прорваться с боем. Вопрос, насколько Акире с Кацуми захочется крови. – Райдэн надкусил рисовую лепёшку и почесал подбородок. – Пока что они старались действовать аккуратно, не привлекая лишнего внимания.

– Ага, особенно сегодня в городе! – фыркнула Кёко.

– Они напали на нас на пустом мосту, – заметил Шин. – А когда мы увели их в толпу, перестали стрелять. Пока что они заботятся о жизнях своих подданных. Вернее, думают, что так, потому что оставляя остров под печатями, обрекают их на медленную смерть.

– А вы не пробовали поговорить? – спросила Мико. – Ну, рассказать про всю эту историю с печатями, голодом и болезнями.

– Конечно пробовали, – усмехнулся Райдэн. – Моя мать им все уши прожужжала, но они считают, что всё обойдётся. Магия мудра, и всем стоит довериться её воле. И призрачная угроза гибели, которая, по их мнению, возможно, никогда и не наступит, ничто в сравнении с реальной угрозой от человечества. На самом деле они просто страшно боятся перемен и не хотят терять власть. Они застыли, как застыло лето на этом проклятом острове.

– Значит, не будем рисковать, и пойдём ко мне, – вернулась к теме разговора Кёко. – Духи предков уберегли меня от мысли пригласить этого ублюдка Макото в гости.

– Хидэо знает об этом месте? – спросил Райдэн.

Кёко кивнула.

– Я оставила Ханзо карту на всякий случай. Но не знаю, добрались ли они туда. Я чувствую, что Хидэо жив и что у него ничего не болит, но не более.

– А ты не можешь? Ну, подсмотреть? – спросила Мико, на что у Кёко сделалось такое лицо, будто ей предложили заживо расчленить любимого щенка.

– Нет, конечно, так делать нельзя! – воскликнула она, а Мико снова подумала, что совсем ничего не понимает в ёкаях. – Такое можно делать только по обоюдному согласию. Демоны, Мико, как ты могла такое предложить?

Мико почувствовала, что краснеет от стыда. На мгновение ей показалось, что их едва начавшаяся с Кёко дружба навсегда разрушена, и волчица никогда больше не то что не заговорит с ней, даже не взглянет в её сторону.

– Она не знает наших правил, Кёко, умерь свой пыл, – встрял Райдэн.

Кёко недовольно поджала губы, но взгляд её смягчился, и она продолжила уже более спокойным тоном:

– Считается, что смотреть можно только на то, что твоя пара готова тебе показать, и когда готова. Заглядывая в другого без его ведома, ты не можешь контролировать то, что увидишь. Нельзя просто взять и посмотреть, где он или что делает, тебя, скорее всего, закинет в его воспоминания, чувства или мысли из настоящего или прошлого, и ты увидишь то, что видеть не должен. Это хуже насилия, там ты хотя бы отбираешь только тело. Ты разве этого не почувствовала? Отторжения? Когда узнала, что Акира подглядывал?

– Я… – Мико замялась. – Я не знаю, я думала только о том, что он мог узнать о наших планах. Тогда это казалось самым важным.

Мико перевела взгляд на Райдэна. Поэтому он тогда так взбесился? Потому что Акира заглянул в неё? Потому что, в его представлении, Акира сделал с ней нечто отвратительное? И потом Райдэн спросил её: «А ты разве не хочешь узнать, подглядывал ли я?» Хотел узнать – каким она его видит,