— Что именно? — шепнул ей на ухо парень.

Она попыталась ответить, но вышел лишь несвязный бред. Мысли путались, язык не слушался. Лис открыл дверь и аккуратно толкнул девушку в комнату. Завалил на кровать и навис сверху. Месса стянула с него тонкую рубашку и схватилась за ремень. Мерзкий писк наручных часов раздался на всю комнату.

— Забей. — шепнул он и впился в ее губы.

Она обхватила его ногами и прижала к себе. Короткая юбка задралась и сложилась гармошкой на животе. Как только она снова попыталась расстегнуть пряжку на его штанах, писк раздался вновь.

— Это пояс верности чтоли? — усмехнулась Месса и убрала руки.

Часы не замолкали, принимая сообщение за сообщением. Лис поднялся и сердито вздохнул, взглянув на маленький зеленый экранчик: “Мэй ”. Он прочитал одно из сообщений: “ Надо поговорить”. Месса приподнялась на локтях и одернула юбку обратно.

— Что-то важное?

Лис убрал волосы с лица и раздраженно закусил губу. Часы снова запищали. Гнев накатил горячей волной, кулаки сжались. Месса, будто почувствовав это, замерла на месте. Лис перевел на нее взгляд и скомкано улыбнулся.

— Как-то настроение пропало, да? — усмехнулся он.

Девушка кивнула и чуть отодвинулась. Многозначительная тишина повисла в воздухе. Мессалин застегнула рубашку и поднялась с кровати. Затем закрыла дверь балкона на щеколду, чтобы ее не открыл ветер с улицы. Во дворе было совсем темно. Звезды скрылись за снежными тучами. Метель начинала распеваться и готовиться к исполнению своей жуткой мелодии.

Лис быстро натянул свою рубашку и молча ушел, не попрощавшись. Мессалин посмотрела на настенные часы и хмыкнула, было ровно три.

— Стабильно. — сказала она вслух.

Затем закрыла дверь на замок и ушла в ванную.

Лис ворвался в комнату Мэй и со всей силы захлопнул за собой дверь, что старые стены дрогнули, а с потолка полетела пыль штукатурки. Он подошел к девушке впритык и гневно выдохнул.

— Я эту херню вам всем раздал для важных и срочных вопросов! — закричал Лис. — А не для ночных переписок! Мы это уже сто раз обсуждали! Чего ты хочешь?!

Мэй закрыла лицо руками и расплакалась.

— Я просто… Просто… — повторяла она сквозь слезы.

— Снимай.

Лисандр грубо схватил ее за руку, оттянул от лица и принялся расстегивать браслет. Мэй завопила так, будто он снимал с нее не часы, а отрывал их вместе с кожей. Она стала вырываться, кричать и еще сильнее плакать. Она с силой ударила его по спине другой рукой несколько раз.

— Отпусти! Отпусти! — она вырвалась из его хватки и застыла на месте, прижав руки к груди.

Лисандр замер. Выпрямился, закусил щеки и уставился на Мэй ледяным взглядом. Затем резко схватил ее за лицо и впечатал в стену позади. Девушка замолкла и остолбенела, боясь пошевелиться.

— Ты что себе позволяешь?! — заорал он.

Мэй вжалась в стену и зажмурилась от страха. Ее била крупная дрожь. Она старалась не дышать и не двигаться. Лис отпустил ее и виновато отвернулся. Водопады слез текли из ее глаз. От ее вида у парня сжалось горло.

— Прости. — он прислонился спиной к стене возле девушки и сел на пол.

Мэй перевела дыхание, утерла слезы и опустилась рядом на колени, прижав голову Лиса к своей груди.

— Ничего. — шепнула она.

Она крепко сжимала его голову в объятиях и дрожала. Они оба замолчали. Мэй периодически всхлипывала, а из груди вырывались жалобные стоны. Она гладила светлые волосы Лиса трясущимися руками. Когда истерика чуть отпустила ее, Мэй опустилась на пол рядом и поджала коленки.

— Что я сделала не так? Почему ты так изменился?

Лис вздохнул, не зная, что ответить. Он посмотрел на дрожащие руки девушки, исполосованные белыми шрамами. Он знал каждый из них, когда появился и из-за чего. Когда они только встретились в госпитале, эти тонкие руки были чисты, с ровной и гладкой кожей, даже без единой царапины. Лис смотрел на следы от порезов и чувствовал их на себе, полосы словно были на его сердце.

— Ничего ты не сделала, все хорошо.

— Правда? — она приподнялась и подвинулась к нему еще ближе.

Она перекинула ногу через него и села на колени, взяла мужские ладони и положила себе на бедра. Лис отвел глаза в сторону. Мэй развязала завязки на платье и скинула его с себя. Чуть наклонилась и поцеловала его в губы, почти что насильно.

* * *

Ранним утром прислуга уже начала утренние работы: мойка полов, окон, чистка ковров и мебели. Одна из девушек в белом фартуке не спеша полоскала тряпку в ведре и напевала песню.

…Зов мой к Солнцу, я буду взывать

Зов мой к Солнцу, и Он меня услышит

В день моей скорби я молю Его

В день моей скорби Он всех нас услышит…

— Это о чем ты скулишь? — спросила другая горничная, постарше на пару десятков лет.

— О Аене конечно. Может он услышит и снизойдет. Подарит нам лучшую судьбу… — девушка встала и принялась намывать полы, продолжая петь.

— Конечно, услышит он, щас же. За грехи, что новая королева на душу взяла мы все поплатимся. Молись- не молись, пой- не пой. — выругалась женщина. — Ты слышала, что на Востоке святой объявился? Голос Аена слышит.

Девушка обернулась и нахмурилась.

— Не слышала, а что говорят?

— Армию собирает. А потом войной пойдет грешников истреблять- так Бог велит.

— Кто же ему поверит? — усмехнулась девушка.

— Так чудо явил. — она подошла к юной служанке ближе и положила ладонь ей на голову. — Кладет он руку на лоб к человеку- и как по бумажке его жизнь читает. Все видит, и прошлое и будущее. И секреты и грехи. А если неверный к нему приходит просить, так только этот коснется лба- просящий слепнет. И пока грехи не отмолит- не прозреет. О как. И всех кто против него пойдет, того Солнце испепелит- говорит.

— И как же нам быть? Что делать? — испуганно спросила девушка.

Женщина наклонилась к ее уху и шепнула.

— Мыть полы!

* * *

Сорот положил на генеральский стол огромную кипу бумаг и облегченно выдохнул. Эшлен непонимающе нахмурил брови и взглянул на советника с молчаливым вопросом.

— Судья почил. Да унесет его прах Солнечный ветер. Пока госпожа не выбрала нового судью, велено было временно назначить вас. — забубнил Сорот.

— Ты думаешь у меня задач мало? — возмутился Эш и привстал с кресла. — Или я тут по- твоему ножкой болтаю целый день?

Советник взял бумаги обратно в руки.

— Хорошо. — он развернулся и собрался уходить, но замер у дверей и обернулся. — Так и передать