панике бросились прочь из охваченного пламенем дворца. Камико же первым делом побежала спасать беспомощных детей императора. Надышавшись огненного воздуха и копоти, передав последнего ребенка в руки императрицы, девушка упала замертво в ноги императору и испустила дух. Ничего не подозревающий супруг вернулся на пепелище, которое осталось от императорского замка, и с разбитым сердцем лег на холодное супружеское ложе. Все краски мира вмиг погасли перед его глазами. Новую любовь он за всю жизнь больше не нашел – остался служить при императоре и умер с именем жены на устах: Камико.

После смерти он долго очищал свою израненную жестокой судьбой душу. Лишь спустя сотню лет великие боги [28] решили, что время очищения подошло к концу. Его дух переродился в теле лазурного дракона на озере Тадзава, где смертные построили святилище в его честь. Боги дали ему имя Хитоку – цветок сочувствия. Он стал добрым екаем в теле дракона и помогал смертным, принося им удачу, успех и процветание. Днем дракон заботился о смертных, а ночью к нему во сне приходила возлюбленная из прошлой жизни, где он из раза в раз менял былую реальность и спасал свою супругу из огня. В ночных грезах Хитоку проживал счастливую долгую жизнь с Камико вдали от невзгод прошлой жизни. Каждое утро, когда первые лучи солнца едва касались гор, окружавших озеро Тадзава, он не хотел просыпаться, желая продлить мгновение, где он был счастлив с той, кого потерял много столетий назад.

– Просыпайся, ленивый дракон! – трехсотлетний тенгу Кенсиро легонько пнул свернувшегося клубком дракона кончиком гэта. – На нас беда надвигается!

Лазурный дракон, лежавший на огромном камне, возвышавшемся над водой прямо посреди озера и служившем ему постелью, лениво приоткрыл глаз.

– Отстань, крикливая птица, ты не даешь мне досмотреть сон о моей возлюбленной, – закрыв глаз обратно, Хитоку ударил своим длинным хвостом по ногам тенгу, и тот, не удержавшись, рухнул в остывшее за ночь озеро. Кенсиро вынырнул из воды, выплюнул воду и молниеносно взлетел обратно на камень. Смех Хитоку разносился горным эхо – сон как рукой сняло.

– Еще раз так сделаешь, – он со всей силой пнул товарища в бок, пока тот хохотал во весь голос, – я закидаю тебя своими острыми как меч железными перьями, и ты станешь похож не на дракона, а на змею, которая имела глупость напасть на ежика!

– Ой, – дракон потер трехпалой лапой ушибленный бок. – А незачем нарушать мой сон, я тебя в гости сегодня не звал.

– Не звал, я сам пришел, – тенгу сел на край камня и начал выжимать промокшее черное кимоно. Набравшие силу солнечные лучи играли с его длинными волосами и переливались в них всеми оттенками черного. – Беда надвигается, а ты все грезишь о том, что прошло. Нельзя застревать в прошлом, когда в настоящее пришли страшные времена.

– Что там опять произошло у смертных? – Хитоку перевернулся на другой бок, обмакнул в воду хвост и протер им заспанное лицо.

– Помнишь, что на днях произошло в Хиросиме? – натягивая на себя все еще влажное кимоно, спросил тенгу.

Хитоку тут же оторвал голову от камня, сел, вытянув свое длинное тело, и свесил морду у лица Кенсиро:

– Помню…

– Я летал сегодня утром у того берега, где обычно появляются вражеские [29] железные птицы. Сегодня я увидел, как над океаном неслись три таких.

– Всего три? – фыркнул дракон и снова лег на камень. – Их обычно больше прилетает, и тогда они представляют реальную угрозу. А тут лишь три, а ты расшумелся, будто их сотня.

– Да погоди ты! – Тенгу нетерпеливо махнул рукой. – Я сделался невидимым и полетел к ним навстречу, чтобы подслушать, о чем совещались сбившиеся в кучку военные, которые управляют железными птицами. Из их разговоров я узнал, что самая большая из них несет в себе бомбу, которую назвали Малыш. Она мощнее той, которую скинули на Хиросиму. Они снова хотят заживо сжечь людей, Хитоку. Надо придумать что-то, чтобы остановить их. Я пытался – выпустил в них пару сотен своих железных перьев, но ни одно из них не причинило вред железной птице. Все отскакивали от этого чудовища, даже не поцарапав.

Дракон вдруг стал серьезным и задумчивым. Он медленно поднялся, посмотрел в небо, ища лазурными глазами что-то, что могло бы указать ему на надвигающуюся опасность, а потом перевел взгляд на тенгу и спросил:

– Ты знаешь, в какой город они летят?

– Да, – кивнул Кенсиро, – в Кокуру.

– Сколько у нас времени?

– У нас час, чтобы спасти город и людей, живущих в нем.

– Значит, у нас есть несколько коротких минут, чтобы найти способ остановить смертоносных железных птиц. Давай думать, что мы можем сделать.

Два екая – тенгу и дракон сидели на краю камня и пытались вспомнить, в чем уязвимость вражеских железных птиц. Вспомнили, что, когда дует ветер, птицы не могут приземлиться. Но сегодня они не планировали совершать посадку в Кокуре. Когда идет дождь, полет затрудняется, но они продолжают лететь.

– Вспомнил! – Кенсиро поднял палец вверх. – Когда над городом сгущаются тучи, железные птицы не могут найти нужную цель, и они улетают.

– Всего-то? – обрадовался Хитоку и хлопнул друга по плечу. – Мой дорогой ворон, ты, видимо, забыл, что имеешь дело с озерным драконом. Я наберу из Тадзавы воду, превращу ее в черные тучи и отнесу их к городу. Железные птицы не смогут ничего разглядеть сквозь них и улетят!

Лазурный дракон сорвался с камня и нырнул в озеро. Вода почернела, забурлила, огромные пузыри вырывались на поверхность и шумно лопались. Наконец голова Хитоку появилась над поверхностью воды. Дракон взмыл в небо, обдавая мириадами брызг все вокруг. Подсохшее было кимоно Кенсиро снова промокло насквозь. Тенгу поднял голову вверх, следя за драконом, а тот, совершая круги в небе, выдыхал из себя воду, и та тут же превращалась в облако. Когда облако стало таким огромным, что могло накрыть собой не один, а два города, Хитоку выпустил из пасти черный дым, и облако потемнело, превратившись в грозовую тучу.

– Подожди меня здесь, – крикнул сверху дракон, – я быстро вернусь.

– Конечно, я останусь здесь, – пробормотал себе под нос тенгу, в очередной раз выжимая кимоно и выбирая из складок ткани прилипшие водоросли, – куда я улечу в таких мокрых одеждах? Я сейчас похож не на могущественного ворона, а на мокрую крысу, – Кенсиро дунул, пытаясь убрать прилипшую ко лбу прядь волос.

Довольный дракон вернулся достаточно быстро. Железные птицы покружились над Кокурой, но так и не смогли одолеть тучи, которые развесил над городом Хитоку. Сделав