Слова застревали у нее в горле, но все равно, произнося их,Александра чувствовала большое облегчение.

— В приступе бешенства он убил маму. Состоялся процесс,его осудили, и отец покончил с собой в тюремной камере, оставив меня исестренок без средств и круглыми сиротами. Несколько месяцев мы прожили утетки, а потом один адвокат, друг семьи, двух из нас отдал на удочерение. Мнеочень повезло, что я попала к Маргарет Горам и ее первому мужу, юристу ДжорджуГораму. Тогда мне было пять лет, но я его совершенно не помню, как и смертиродителей. Примерно полгода спустя Джордж Горам умер, и моя мама… то естьМаргарет… поехала во Францию поправить свое здоровье и познакомилась с моимпапой… Пьером… Остальное ты в основном знаешь. Женившись на маме, он сразу жеудочерил меня, и мы жили очень счастливо. Затем появился ты, Анри.

Александра попыталась улыбнуться, но улыбка замерла у нее нагубах при виде искаженного гневом лица мужа.

— Что за миленькая история! — Анри смотрел на женус откровенным презрением. — Как ты смела обманывать меня на протяжениивсех этих лет? Даже если ты, как говоришь, забыла, твоя мать, несомненно, обовсем помнила. А твой папаша?.. Bande de salopards!.. Я мог бы подать на разводи выдвинуть против тебя обвинение в мошенничестве и нанесении мне ущерба!

— Под термином «ущерб» ты имеешь в виду своих дочерей,Анри? Ведь я действительно не имела понятия… Правда…

Слезы текли по ее щекам и капали на желтую шелковую блузку.Александра искала в глазах мужа хоть каплю снисхождения, но не находила.

— Всю эту мистификацию я считаю постыдной! А вояж вНью-Йорк? Ради чего он совершается? Чтобы возложить цветы на могилы твоихродителей?

— Адвокат, который отдал нас на удочерение, был лучшимдругом моих родителей. Сейчас он при смерти. Он потратил месяцы на то, чтобыустановить местонахождение моих сестер, и хочет организовать нашу встречу,поскольку чувствует себя виноватым в том, что причинил нам боль, разделив нас.Мне очень повезло, но по крайней мере об одной из нас этого сказать нельзя.

— А кто она? Нью-йоркская уличная проститутка? Господи,это невероятно! В течение часа я получил в наследство солдатскую невесту,убийцу, самоубийцу и бог знает что еще, а ты ожидаешь, что я буду махатьплаточком и плакать от радости по поводу твоего воссоединения с сестрами,которые по прошествии стольких лет просто не должны тебя интересовать. А твоямамаша? Какую роль она сыграла в этом? Это она вывела на тебя адвоката? Может,она считает, что тебе в жизни не хватает острых ощущений? Я знаю, что, по еемнению, я ужасный зануда, но уверяю, что подобные острые ощущения не в моемвкусе.

— И не в ее тоже…

Александра гордо посмотрела на супруга. «Я рассказала ему осебе, хотя это было нелегко, — подумала она. — Если он меня отвергнет— это будет его беда, его грех, его бессердечие. Я сделала все возможное, чтобыоградить его, но он требовал ответа на свои вопросы. Теперь он получил его.Дело за ним».

— Моя мама была в отчаянии, что ей пришлось мне все эторассказать. Она не хотела, чтобы когда-либо данные факты всплыли. Но лично яхочу повидать моих сестер.

Хочу знать, какие они. Кстати, моя старшая сестра вовсе непроститутка. Она руководит одной из крупнейших телекомпаний, а жизнь у неесложилась трагично. Моя младшая сестра работает врачом в Аппалачах. Я не знаю,понравятся ли они мне и понравлюсь ли я им. Но хочу их повидать, Анри. Хочупонять, что они собой представляют и что я сама собой представляю, не толькокак твоя жена.

— Тебе стало этого не хватать, так ведь? Тебепонадобилось свалить на мою голову новые проблемы? Ты можешь представить, чтобудет с моей карьерой, если все это всплывет? Что произойдет с моим банком? Смоими политическими связями? С моими родственниками? Ты представляешь, чтоподумают твои собственные дети, когда узнают, что их дедушка убил их бабушку? Обоже… Я себе этого представить не могу.

— Я тоже, — тихо произнесла Александра. — Нопочему это обязательно должно всплыть? Никто не собирается предавать нашувстречу огласке. Девочки даже не знают причину моей поездки. Они просто думают,что бабушка нас пригласила и мы летим в Нью-Йорк. Я сказала им, что уик-эндпроведу в Коннектикуте с друзьями, а они с бабушкой останутся в Нью-Йорке.

— Не понимаю, зачем ты хочешь взять их с собой? Этолишено всякого смысла.

Так считал он. Но не Александра… и не Маргарет.

— Вероятно, они мне нужны для моральной поддержки. Итут Александра решила сделать шаг, о котором секундой раньше даже не помышляла.

— Я была бы рада, если бы и ты к нам присоединился.Немного страшновато ехать на встречу с людьми, которых не знаешь, но которыхкогда-то, должно быть, любил.

— У меня это в голове не укладывается. Нет, я несоставлю тебе компанию, не надейся. И вообще, Александра…

Он мрачно посмотрел на нее. В его представлении их жизньбыла непоправимо поломана.

— Я умоляю тебя не ехать. Не знаю, что из нашего бракаеще может быть спасено, и возможно ли это вообще, но свидание с теми людьмиэтому явно не поможет. Они по положению ниже тебя. Ты не должна тудавозвращаться… — И шепотом добавил:

— Прошу тебя…

Но на этот раз она не могла уступить ему. Периодчетырнадцатилетнего беспрекословного послушания Анри де Мориньи закончился. Онадолжна была лететь в Нью-Йорк ради самой себя, а может, и ради дочерей; должнабыла повидать сестер, обнять их, возможно, полюбить и избавиться от призраков,которые сидели где-то в подсознании.

— Извини, Анри… Но я должна ехать… Надеюсь, ты сможешьэто понять. Для меня это очень и очень важно. И наш брак вовсе не долженпострадать от этой доездки. То, что я делаю, нужно… для меня. Я поступаю так недля того, чтобы тебя обидеть.

Александра подошла к мужу и попыталась обнять его, но онотстранился. Анри обращался с ней как с чужой и таковой ее теперь, видимо,считал.

— Я теперь даже не знаю, кто ты такая.

— Разве мое семейное древо имеет такое значение? Но оназаранее знала ответ на этот вопрос. Анри печально покачал головой и вышел изкомнаты. Александра же вытерла слезы и решительно направилась вниз, собратьвещи девочек. Что бы ни случилось с ее браком, никаких сомнений у нее не было…Она должна лететь в Нью-Йорк. Должна. И полетит.

Лишь за три дня до назначенной даты встречи Джон отправилсяв телекомпанию, предъявил все свои пропуска и поднялся наверх. Улыбнувшисьсекретарше, он поинтересовался, у себя ли мисс Уокер.

— Она собирается уходить через пару минут…

Секретарша хотела спросить, кто он, но Джон увереннодвинулся к кабинету Хилари, и она только пожала плечами.

Не могла же она цепляться ко всем, кто приходил к ееначальнице. Таких был легион, а этот мужчина выглядел прилично, даже болеетого.