Джон показал ей нагретую вечерним солнцем угловую комнату,где сияло белизной кружевное покрывало на кровати, манило присесть в негоуютное кресло-качалка, та же викторианская мебель, что и во всем доме,фаянсовый умывальник; чья-то заботливая рука поставила на стол вазу с цветами.

В этой комнате Александра, сама не зная почему, вдругпочувствовала себя снова юной, словно была девочкой, приехавшей в родной дом наканикулы. Со слезами благодарности на глазах она повернулась к Джону.

— Здесь просто удивительная атмосфера, —попыталась объяснить она, но не находила нужных слов. — Как будто ты оченьмолод и одновременно очень стар… Визит в прошлое… Все это как-то сбивает меня столку.

— Я тебя понимаю…

Джон покинул комнату, чтобы она могла привести себя впорядок с дороги, и вскоре она спустилась вниз в бежевом костюме и бежевыхтуфельках в тон ему от Шанель. Рыжие волосы, казалось, совершенно преобразилиее. Александра выглядела потрясающе.

Услышав на лестнице голоса, она обернулась. Две медсестрыпомогали Артуру сойти. Он был сутул и тщедушен, каждый шаг давался ему струдом, но, увидев ее, издал изумленный возглас, низ его глаз потекли слезы.

Александра поднялась на полпредств, чтобы с нимпоздороваться.

— Здравствуйте, мистер Паттерсон, — сказала онатихо и, нагнувшись, поцеловала его в щеку. — Спасибо, что вы меня сюдапригласили.

Артур так дрожал от волнения, что не мог говорить. Он лишьвзял ее руку и крепко, из последних сил, пожал, а потом позволил, чтобы онапомогла ему спуститься вниз.

Когда они усадили Артура в гостиной в удобное кресло, он,вглядываясь в Александру, наконец хрипло произнес:

— Господи, ты так на нес похожа… Ты Александра илиМетан?

Он помнил, что у Хилари были черные как смоль волосы,унаследованные от отца.

— Я Александра, сэр.

Артур, слыша ее голос, снова расплакался:

— У тебя даже тот же акцент. За все годы, что онапрожила в Америке, Соланж так и не избавилась от французского произношения…

Он покачал головой, ошеломленный сходством между Александройи се матерью. Александре странно было ощущать себя похожей на кого-то, кого онане помнила.

— Она вам нравилась?

Об этом можно было поговорить в ожидании остальных.

Снова появился Джон, предложил Александре рюмку вина, но онаотказалась. Она хотела сосредоточиться на общении с Артуром Паттерсоном и ждатьсестер. С каждой минутой в ней нарастали напряжение и волнение. Артур покачалголовой:

— Да, она мне очень нравилась… она была такаяочаровательная… такая красивая, такая гордая… такая сильная… и такаяжизнелюбивая…

Делая частые паузы, он рассказал Александре о том, как они сСэмом впервые повстречали Соланж в Париже.

— Я думал, что она собирается вызвать патруль, и она быэто сделала… если бы твой отец не был так чертовски настойчив иобаятелен. — Он улыбался, вспоминая Сэма, их дружбу и военные годы. —К тому же он был замечательным актером.

Артур рассказал ей о некоторых его ролях. Александра молчаслушала.

Вдруг на улице раздался шум мотора, Джон исчез, и черезмгновение послышались голоса.

Артур, казалось, тоже прислушался. Непроизвольно он взялруку Александры и крепко сжал в своей.

Дверь открылась. Артуру с его места была хорошо виднагостья. Она огляделась, заметила на себе взгляды и робко, словно застенчивыйребенок, вошла в комнату. Это была копия Александры, только немного моложе.

Александра медленно поднялась и, движимая порывом,направилась к сестре с протянутыми руками. Она чувствовала себя так, словнонашла частицу прошлого и в то же время смотрелась в зеркало. Разница, состоялалишь в том, что у Александры глаза были голубые, а у Меган зеленые, как уСоланж. Но с первого взгляда становилось очевидно, что это сестры.

— Меган? — спросила она осторожно.

Ответом был кивок, и обе бросились друг к другу в объятия.Слезы блестели у них на глазах, хотя и Меган, и Александра давали себе словосдерживать эмоции. Александре на мгновение даже показалось, что она вспомниласестренку.

— Ты на меня так похожа! — рассмеялась сквозьслезы Меган и снова обняла сестру, а потом отстранилась, чтобы ее получшеразглядеть, и добавила:

— Только ты одеваешься хуже.

На ней были джинсы, туристические ботинки и футболка, тот женаряд, в котором она еще утром вела прием в больнице. Впрочем, так онаодевалась на все случаи жизни.

— Господи, какая ты красавица! Она смущенно сделала шагназад. Александра взяла ее за руку и представила Артуру.

— Здравствуйте, мистер Паттерсон, — вежливопоздоровалась Меган.

Артур пристально разглядывал ее. Она была почти так жехороша, как Соланж, хотя и не совсем: не обладала изысканностью Александры, ноимела нечто свое — некую чистоту и одухотворенность, которые явственнозапечатлелись на ее лице. Одним словом, она была прелестной молодой женщиной.

— Ты врач, так ведь?

— Да, сэр. Почти. К Рождеству я заканчиваю ординатуру.Артур кивнул, глядя то на одну сестру, то на другую. В их облике не чувствовалосьгоречи или гнева, их жизнь сложилась хорошо — это было видно. Для них он сделалправильный выбор… но не для бедной Хилари. После предостережения Чепмена Артурбоялся того, что она могла бы сказать ему, если бы приехала, но все равно хотелее увидеть.

Они прождали Хилари до восьми часов. То молчали, то вдругначинали говорить, нервничали, чувствовали себя неловко. Артур вспоминалистории из прошлого, Меган и Александра пытались рассказать о своей жизни ему идруг другу.

Александра привезла фотографии девочек, Анри и своихприемных родителей. Меган тоже захватила снимки Ревекки и Дэвида, дома вТибуроне и больницы, где работала в Кентукки. Казалось, сестры хотят поскореенаверстать тридцатилетнюю разлуку.

В то же время было очевидно, какими разными были их судьбы.Фото больницы в Кентукки лежало рядом с фотографией девочек перед виллой вКап-Ферра. Анри на фоне замка в Дордоне выглядел как настоящий аристократ.Забавно смотрелось и соседство фотографий Ревекки и Маргарет: первой — вджинсах и с цветком в волосах, а второй — в вечернем платье и драгоценностях,снимок был сделан перед отъездом на бал в Монте-Карло.

Меган с застенчивой улыбкой отметила эти различия, когда онишли в столовую. Артур шел за ними, поддерживаемый Джоном.

— Невероятно, насколько разной была у нас жизнь,правда. И все-таки мы остались сестрами… мы похожи, родились от общихродителей, и, возможно, у нас одинаковые вкусы и привычки, которые мыунаследовали, даже не зная об этом. Но посмотри на нас: ты выросла в роскоши, ая полдетства провела в домах друзей, пока мои родители боролись за идеи, вкоторые свято верили.