— О нашем… договоре уже после проверки? — аккуратно спросил тёмный, мельком глянув на мой рюкзак. Тот источал подозрительно много искривлённых и ломаных белёсых ниточек.

— Когда приступим к изучению разумений?

— Собака готова, осталось получить от магистрата кристалл обучения. Завтра после встречи с магистором? — с намёком спросил тёмный.

— Тогда о нашем договоре говорить будем сейчас.

Я положил на стол увесистый мешочек, и развязал его. Я запаха вообще не почувствовал, но стоявший в трёх метрах тёмный эльф моментально «позеленел», вытаращил глаза и прикрыл ладонью нос, а второй рукой яростно замахал, призывая немедленно завязать мешок обратно.

Я продолжил говорить только когда тёмный несколько минут отстоял около открытого окна, опершись руками на раму, жадно глотая воздух и проветривая лабораторию. Через открытое окно просачивался холодный воздух, белой дымкой расстилаясь по полу. Хлар’ан, пока стоял около окна, каждую секунду порывался мне что-то сказать, но всегда отказывался и чуть ли не высовывал голову наружу.

— Здесь сто зёрен. Такие, как и в прошлый раз, — я аккуратно похлопал по мешочку.

— Я в рабство не продаюсь, — отрезал Хлар’ан, подкрепив слова взмахом руки. — Мы договаривались о приглашениях на аукционы, но… Я-то рассчитывал на десять, ну двадцать зёрен в обмен на четыре аукциона.

— Значит, вопрос об остальных. Или они тебе не нужны?

— Нужны, — тёмный хищным взглядом вцепился в мешок.

Мы недолго спорили о судьбе зёрен. Я сразу сказал, что в ближайшие три года хочу получить доступ вообще к любым аукционам, притом список этого года дам весной. И, конечно, это забота тёмного организовать и придумать, как именно я получу на них пропуска и прочее. И я требовал полное объяснение принципов работы класса «Некромант-Призывател» и умений, которым я обучусь уже завтра.

— Может быть, пройдёт несколько лет, прежде чем я сам во всём догадаюсь. А так мы сэкономим друг другу время, — я кивнул в сторону мешочка, перехватив покрепче посох.

— О чём именно догадаешься? — голос тёмного стал сухим, звенящим. Эльф прищурил глаза и быстрым взглядом окинул мой кинжал с жезлом, посох и кольца на левой руке.

— О плотной связи пути «фурта аш аксар» со скверной.

Тёмный плотно сжал губы и медленно поднял правую руку на уровень пояса, к гримуару. Я чуть выдвинул вперёд левую руку с новым посохом, а правую аккуратно приподнял на уровень пояса, к кинжалу. Хлар’ан сквозь прищур смотрел строго мне в глаза, я отвечал тем же. Ветер за окном свистел, тарабаня во входную дверь, действуя на нервы.

— Нл’аяф нара ул дн’аут, — процедил тёмный фразу, переводимую примерно как «Тяжёлое испытание нужного пути».

Хлар’ан глубоко вздохнул и убрал руку от оружия. Я сам опустил правую руку и чуть ослабил хват посоха.

— Ты и так догадался, но я этого не скрывал. Чем больше пагубного влияния использовано, тем выше результат, — тёмный ненадолго открыл шкаф, показав на белую дощечку с прожжёнными дырами. Следом он показал на мой кинжал. — Базовые заклинания пути «фурта аш аксар» потребуют от тебя то, что потребуют прочие. Но то, чему я обещал тебя обучить, что доступно только нам, Сет’ах — в нём требования не такие. Осуществлённый призыв тем сильнее, чем больше пагубного влияния прошло через… усилитель. И чем сильнее усилитель, тем сильнее призыв.

— Это очень пространное объяснение.

— Ты поймёшь больше, завтра, — тёмный резко повернул голову, покосившись на внутренний двор лаборатории. Пепельные волосы эльфа волной качнулись вслед за движением головы. — Многое изучить не сможешь, но что всё обещано — изучишь.

Я посмотрел на Хлар’ана взглядом, в котором только слепец не заметил бы ярость и презрение. Тёмный эльф поспешил поднять руки и объяснить, что обещанные мне умения с призывами разделяются на два круга, а прочие находятся отдельно. И триста очков в характеристики «Воля» лишь стартовое значение для каких-то особых призывов, притом на таком низком уровне «Воли» затраты «жизни» и «маны» огромны — какой-то самый низший призыв вообще потребует от меня около пяти тысяч «маны» и двух тысяч «жизней» на сам призыв, и пять сотен «маны» и две сотни «жизней» на каждую минуту его поддержания.

Я запросил список всех умений и их требований. Тёмный сразу предупредил, что именно для изучения даже самому требовательному умению потребуется минимум сто «Воли», столько же «Интеллекта» и сто пятьдесят «Магии». Но, как вновь предупредил Хлар’ан, изучить умения можно, но их использование однозначен убьёт меня.

— Что значит «убьёт»?

— Это и есть. Смерть, — предельно честно ответил тёмный.

Я усмехнулся, решив отбросить все условности, достигнутые три года назад. Тогда я мало что знал о мире и его устройстве, но сейчас некоторая часть пробелов исправлена.

— Скольким вообще «разумениям» ты планировал меня обучить?

— Шесть в первом круге, семь во втором, и четыре телесных. Сразу предупреждаю твоё недовольство: шесть разумений из второго круга потребуют две единицы величия. Отсюда и высокое воздействие на кристалл обучения.

— Но в кристалле останется мест только на два «познания», хотя я должен получить четыре. И почему в гильдиях кристаллы разные, а ты будешь пользоваться одним?

— Потому что буду учить тебя из своей души, а это многое меняет, — ответил Хлар’ан и ожидающе замолк, будто проверяя моё терпение. Я молча ждал ответа на первый вопрос. Тёмный едва заметно приподнял уголок рта в усмешке. — Я обучу тебя завтра в лаборатории «Новелле знаний» и «Страницам записей», а после мы пройдём в магистрат, и ты узнаешь «Зельеварение» и «Знание магии».

— «Зельеварение»?

— Это познание обещано тебе от магистрата. Три года назад тебе назначили именно «Зельеварение».

— «Новеллу знаний» я знаю. В магистрате я выучу только «Зельеварение». Всё остальное — здесь. Всё, — последнюю фразу я сказал, повысив голос на одну тональность.

— Твоё право, я обещанное сдержу, но, Ликус, подумай над моими словами. Призывы второго круга опасны для неофитов. Ты сможешь изучить второй круг и после, у тебя останется право в любой день прибыть в академию. Получишь титул магоса, отправишься в странствие, накопишь сил и возвысишься. Через пять лет ты прибудешь обратно и всё получишь.

— У меня на это время другие планы.

Вечером в тот день я вернулся в общежитие в наисквернейшем настроении. Момент про увеличенное воздействие скверны заезженной пластинкой прокручивался в мыслях, а сердце грызло