— Как я справляюсь? — спросила она подругу. — Поступаю литак, как ты хотела бы?

Ответом ей была тишина. Примерно в пятидесяти ярдах позади Лилинаходился кемпинг «Смотри на жизнь легче»; там в палатках и автофургонах жилитуристы.

Засунув руки в задние карманы джинсов, она откинула назадволосы. Несмотря на позднее время, Лили не чувствовала себя усталой, скорее,наоборот, была на взводе. Незнакомые чувства будоражили ее.

Кто-то направил на нее луч фонаря. Обернувшись, она прикрылаглаза рукой.

— Кто здесь? — спросила Лили, внезапно поняв, что стоит насамом краю обрыва.

— Это я. — Из темноты до нее донесся успокаивающий голосШона.

Ее волнение усилилось.

— Как ты нашел меня?

— По твоей куртке с «Чудо-хлебом». Буквы на спинелюминесцентные.

— Не может быть! — Лили сняла куртку и осмотрела сзадишелковую куртку, похожую на те, что носят бейсболисты, с фирменнымиразноцветными знаками. Ее предоставил спонсор Шона. Действительно, фамилия«Магуайер» светилась и мерцала, когда на буквы падал свет от луны.

— Куртки, кепки, зонты, пончо, футболки, сумки — онипредусмотрели все. И «Чудо-хлеб» в таких количествах, что можно накормитьармию.

Лили поежилась.

— Не напоминай мне об этом!

— Да ладно, большинство из нас выросли на этом. Помнишьрекламу «станешь в восемь раз сильней»?

Знал бы Шон, как хорошо она помнила эту рекламу! Помнилапотому, что в детстве телевизор составлял смысл ее жизни. Благодаря ему Лилиненадолго забывала о семейных проблемах, не видела осуждающего взгляда матери.Это было ее сверкающее, искусственное окно в вымышленный мир Бредисов,Уолтонсов, Джефферсонов. Даже словесные баталии в семье Банкеров казалисьмилыми и естественными. Двадцать пять минут препирательства — и любая проблемабыла решена.

— По-моему, я не ела белой муки и рафинированного сахара стех пор, как выехала из общежития своего колледжа, — проговорила Лили.

— Может, этим летом ты наплюешь на эти предосторожности?Может, в этом путешествии ты будешь счастливее, чем была бы в Италии?

Шон ласково подшучивал над ней, и Лили радовало, что темнотаскрывает ее смущение.

— Ты покраснела, да?

— Извини?

Он взял у Лили куртку, накинул ей на плечи и обнял ее. Егообъятие было невероятно нежным, сквозь шелковистую ткань она ощущала тепло егорук.

— Я знаю, что ты покраснела, — тихо сказал он.

— Откуда тебе знать?

— Я чувствую это.

Лили изо всех сил старалась устоять.

— Мы не должны делать этого. Мы не можем вот так,неожиданно...

— Ничего неожиданного. Все давно к этому шло. — Шон повернулЛили лицом к себе. — Скажи, что это не так.

— Ты спятил.

— Да. — Шон слегка склонил голову вбок. — Это так. — Какбудто случайно, его губы коснулись ее губ.

И тут Лили поняла, что больше не может сдерживаться,притянула Шона к себе, обняла за шею и всем телом прижалась к нему. Каквосхитительно ощущать его губы, крепкое и надежное тело! Глубокий поцелуйзаставил ее забыть все доводы рассудка. Чувство одиночества исчезло. Лилитянулась к нему, поднявшись на цыпочки; ее ноги дрожали. Руки Шона скользнули кбедрам Лили, он прижимал ее к себе все теснее. Она не думала ни о чем. Не могладумать. Теплые, податливые губы Шона заставили ее забыть обо всем. Это было такстранно, чудесно и невозможно, что Лили воспарила так высоко, как никогдараньше.

Поцелуй закончился, и Лили вернулась на землю. Голова у неекружилась. В ночном небе звезды вертелись, как стекляшки в калейдоскопе.

— Черт побери! — Лили задохнулась от волнения, словношкольница.

— «Черт побери» — это точно. — Шон не был взволнован, незадыхался, однако снова потянулся к ней. — Вот уж, мисс Лили, чего я никак неожидал.

— Не ожидал чего?

— Того, что ты способна на такой поцелуй.

Она отпрянула от него.

— Не знаю, о чем я думала.

— Зато я совершенно точно знаю, о чем думал я.

Господи, этот голос! Даже в темноте, когда Шон был всеголишь тенью, его голос отдавался в ней, как звук струны совершенногоинструмента, а его нежные, призывные вибрации достигали самых потаенных уголковее души.

Лили сделала еще шаг назад.

— Это совсем не похоже на меня. Я не знаю, почему...наверное, это все луна. Я слышала, что в условиях дикой природы она оказываетна людей примерно такое действие.

— Лили.

— Что?

— Здесь вовсе не дикая природа. Это кемпинг. — Шонприблизился к ней; она снова отступила.

— Для меня это дикая природа, — сказала Лили. — Путешествуя,я останавливаюсь в отелях с бассейнами и прачечными.

— Ах да, путешествуешь первым классом. Но, Лили...

— Что? — Она стиснула кулаки, чтобы снова не обнять его.

— Мне нужно сказать тебе кое-что.

— Что? — Покачнувшись, Лили подавила стон и отклонилась отШона. Ей было необходимо выйти из поля его притяжения. Он, как магнит,неудержимо притягивал ее, и Лили чувствовала себя кусочком металла.

— Если ты будешь и дальше двигаться в этом направлении, торухнешь вниз с обрыва.

— Что? Я не...

Лили услышала свист воздуха в ушах, когда Шон выбросилвперед руки, схватил ее и быстро прижал к себе. Она снова была в его объятиях,опять прижималась к его гибкому, крепкому телу. Осторожно повернув ее, Шоннаправил луч фонарика на землю. В его свете Лили увидела край скалы.

— Поняла, что я имел в виду? — спросил он. — Можешь считатьменя самонадеянным, но я не думаю, что ты хотела избавиться от меня.

Лили надела куртку.

— Я веду себя как сумасшедшая.

Шон усмехнулся.

— Да? Возможно, мы оба спятили. Но ты мне нравишься такой.Хочешь побыть со мной?

— В последний раз я слышала, как ты произносил эти слова насвадьбе Кристел. Тогда ты был полным придурком.

— А ты сказала «да»?

— Ты не мне это сказал.

— Да что ты? Тогда я правда был придурком. Я говорю этосейчас. Давай, Лили. Это всего лишь поцелуй.

— Отлично. Всего лишь поцелуй. Я все поняла. — Слезынавернулись у нее на глаза. Как унизительно! Боже! Что если Шон почувствует,что она плачет? Ведь он почувствовал, когда она покраснела. Повернувшись, Лилипошла прочь от обрыва.