Кристел умерла, и теперь Лили не с кем было обсудить своисердечные дела. Вайолет приободрит ее и посоветует смело идти вперед. Эдна,узнав, что вспыхнуло между Лили и Шоном, объяснит это глубокими духовнымипричинами. Звонить матери было бы абсурдно. Лили решила разобраться в своихчувствах сама.

Одно она знала наверняка: ее одолела бессонница. По ночамЛили лежала без сна, сосредоточенно думая о Шоне Магуайере. Она перепробовалавсе: прислушивалась к дыханию девочек, читала при свете фонарика, вспоминаламеста, через которые они проезжали днем. Если Лили и удавалось уснуть, то онапросыпалась слишком рано, с первыми птицами. И пока пробуждалось ее тело, мозгуже вовсю работал — она снова думала о Шоне Магуайере.

Ощутив запах кофе, Лили поняла, что Шон уже встал. Почемуэто кофе пахнет так приятно? И зачем он готовит его каждое утро? Чтобынапоминать ей, чего она себя лишает?

Лили притворялась, будто спит, пока не услышала, что Шонвышел. Наверное, отправился выгулять собаку. Лили полежала еще, надеясь сновазаснуть. Наконец она сдалась. Ее подняли с кровати бесконечные, неотвязныемысли и манящий запах кофе. Лили проскользнула мимо Чарли и Эшли, спавшихрядышком под легким одеялом. Войдя в ванную, она скорчила гримасу своему отражениюв зеркале: серая пижама, заспанное лицо, взлохмаченные волосы.

— Даже во сне ты выглядишь скучной, — прошептала она,потянувшись за зубной щеткой.

Выйдя из ванной, Лили посмотрела на кофеварку: на ней горелакрасная кнопка. Она выключила ее и заварила себе чашку имбирного чая, мечтая,чтобы это был кофе. Взяв кунжутный батончик, Лили ела его и украдкойпоглядывала на коробку с фруктовыми хлопьями. Отделавшись от фантазий,связанных с кофе, фруктовыми хлопьями и Шоном Магуайером, она выпила чай и велеласебе собраться.

Надев шорты, футболку с символикой «Чудо-хлеба» и кроссовки,Лили стянула волосы в хвост. Каждое новое место, куда они приезжали, Лилиисследовала во время утренних пробежек. Не отличаясь особенной спортивностью,она держала форму, потому что неукоснительно следовала режиму. За последниенедели Лили бегала среди кактусов и мескитовых деревьев пустыни Невада, уподножия заснеженных горных пиков Юты и Колорадо, вдоль бескрайних луговСреднего Запада, заросших деревьями холмов и берегов рек. Она опасаласьсожалений о том, что не поехала в Италию, однако это лето стало лучшим в еежизни.

Возвращаясь в фургон, Лили часто видела, как Шон и дети едятхрустящие хлопья и развлекаются не совсем пристойными выходками: например,издают звук, напоминающий пуканье, под мышками, или рыгают. Кому нужна Италия,когда есть все это?

Сегодня утром, выбравшись из фургона и тихо прикрыв за собойдверь, Лили осознала, что находится в особенном месте. Вокруг стояла тишина,такая же легкая и прозрачная, как утренний туман, приглушавший крикипересмешников и козодоев.

«Вот мы и здесь, — подумала она. — Добрались до местаназначения». Это был Пайнхерст, Северная Каролина. Они приехали сюда вчеравечером, и сейчас Лили впервые увидела это место при дневном свете. Здесь расположилисьизвестные всему миру поля для гольфа, где проводилось множество региональных инациональных турниров, в том числе Колониальное первенство. Впятером онипересекли всю страну, чтобы Шон принял в нем участие.

В путеводителях Лили, конечно же, прочла все об этойместности. Небольшой городок Пайнхерст окружали сосновые кущи и изумрудныепастбища с белыми изгородями; там паслись лошади. Сквозь сосновые лесапролегали тропинки, протоптанные всадниками. Беленые домики стояли на зеленыхподушках газонов; виды кругом были идиллические, словно в кино. В этом местенаходились резиденции многих знаменитых семейств: Файерстоунов и Борегардов,Бэнфилдов и Уитни.

Но ни один из путеводителей не рассказывал о том, каквеликолепно южное утро в тот момент, когда восходит солнце и его лучипробиваются сквозь длинные иглы сосен. Не рассказывал и о запахе травы, которыйдоносит легкий ветерок. Лили пробегала мимо места под названием «Королевскиедубы». Название показалось ей претенциозным, хотя было нечто царственное вшироко раскинувших свои ветви дубах, стоявших по обе стороны главной улицы.«Тара, Тара, Тара», — крутилось в голове Лили в такт дыханию, под приглушенныйзвук шагов по мягкой дороге.

Вскоре она оказалась возле поля для гольфа, где должен былсостояться турнир. В этот час на пустой парковке стояли только два грузовика,один раскрашенный под американский флаг, второй — под газон для гольфа. В одномиз грузовиков находился огромный генератор, во втором — сложное оборудование,очевидно, для ведения счета. В полной тишине грузовики казались спящимигигантами.

Перейдя на шаг, Лили скользнула между грузовиками. Перед нейбыл идеально подстриженный газон, окруженный пурпурными азалиями, а за ними —белая изгородь. Знак в виде указательного пальца направлял к тренировочнойзоне.

Ступив на дорожку, устланную сосновыми иглами, Лилипочувствовала себя так, словно попала в волшебный лес. В тишине она слышалалишь шелест птичьих крыльев над головой и стук собственного сердца. Ни ветерка— только утренний туман холодил ее голые руки и ноги.

До Лили донесся знакомый звук рассекающей воздух клюшки. Шонтренировался или играл каждый день во время их долгого путешествия, и онапривыкла к свисту клюшки и звуку отскочившего от нее мяча. Потом наступаладолгая тишина, а затем — приглушенный шлепок: это мяч падал на землю далековпереди.

Удивительно, но теперь Лили узнавала удар Шона по мячу,отличая его от ударов других игроков. Она усвоила звуки и ритм его игры.

В тренировочной зоне Лили предполагала увидеть множествоигроков, выстроившихся в ряд и тренирующихся перед турниром. Однако Шон былодин. Его фигура тонула в утреннем тумане, пронизанном первыми лучами солнца.Теперь он научился достигать предельной концентрации. Поглощенный игрой, Шоннаверняка не заметил ее.

От дыхания собаки, привязанной к скамье неподалеку от Шона,в воздух поднимались маленькие облачка пара. Каждый раз, когда ее хозяин ударялпо мячу, ее уши вставали торчком и она дрожала, что-то предвкушая, хотя исидела на месте. Шон научил Крошку приносить тренировочные мячи, но только покоманде. Сосредоточившись, он делал удар за ударом, отправляя мячи далеко заметки. Лили тихо стояла на дорожке, пока Шон не отбил целую корзину мячей. Еесовсем не удивляло, что он пришел на тренировку самым первым. Ради детей, зависящихтеперь от него, ему необходимо было выступить отлично. Однако Шона вело нетолько это желание. Он мечтал о победе сильнее, чем могли представить себе егосоперники.

— Доброе утро, — сказала Лили, когда Шон остановился.

Крошка отчаянно завиляла хвостом, наклонив голову ипоскуливая: так она приветствовала Лили, хотя та все еще не примирилась с тем,что они оставили собаку. Однако Лили признавала: очень приятно, когда кто-токаждый раз, увидев тебя, выражает счастье.

— Доброе утро, мисс Робинсон. — Шон улыбнулся и сталпротирать головку клюшки.