— Я пас, — отозвался Ральф. Он искал взглядом Дорренса.Старик снова воспользовался проломом в заборе и теперь, стоя по колено в травена обочине служебной дороги с неизменной книжкой в руках, наблюдал, как самолетвыруливает к центральному терминалу. Ральф вспомнил Эда, мчащегося по этой жедороге на стареньком «датсуне» и на чем свет стоит поносящего медлительныеворота. Впервые за прошедший год ему стало интересно, чем занимался Эд натерритории аэропорта.

— …чем раньше.

— А? — Ральф с усилием сосредоточил внимание на Фэе.

— Я сказал, что ты, должно быть, снова хорошо спишь, потомучто выглядишь намного лучше, чем раньше. Зато теперь со слухом туговато.

— Наверное, — согласился Ральф, пытаясь улыбнуться. — Думаю,мне стоит перекусить. Пойдешь со мной, Фэй? Я угощаю.

— Нет, я уже позавтракал, — ответил Фэй. — И сейчас, честноговоря, еда камнем давит на желудок. Слушай, Ральф, этот старый хрыч плакал, тывидел?

— Да, но на твоем месте я не стал бы на этом зацикливаться,— сказал Ральф. Он направился к дороге, широкоплечий Фэй побрел рядом с ним. Оншел, ссутулившись и опустив голову, напоминая огромного медведя, наряженного вмужской костюм. — Парни нашего возраста могут разреветься из-за пустяка. Ты жезнаешь.

— Возможно. — Фэй благодарно улыбнулся Ральфу. — Все равно спасибо,что остановил меня, не дал наделать глупостей. Ты же знаешь, на меня иногданаходит.

«Жаль, что никого не оказалось рядом, когда подобноепроизошло между мной и Биллом», — подумал Ральф. Вслух же он произнес:

— Мне было не трудно. Это я должен благодарить тебя. Такойпоступок добавит новый штрих к моему resume, когда я решу обратиться по поводувысокооплачиваемой работы в ООН.

Фэй, довольно рассмеявшись, похлопал Ральфа по плечу:

— Да! Генеральный секретарь! Миротворец Номер Один! Ты безпроблем получишь эту работу!

— Несомненно. Пока, Фэй.

Ральф уже поворачивался, когда Фэй коснулся его руки:

— Ты ведь примешь участие во Взлетно-посадочном Турнире наследующей неделе?

Ральф не сразу понял, о чем идет речь, хотя это и составлялоглавную тему разговоров столяра на пенсии с того момента, как листья надеревьях стали желтеть. Фэй организовывал проведение шахматных турниров подназванием «Взлетно-посадочный N3» начиная с 1984 года, именно тогда закончиласьего «настоящая жизнь». Призом служил огромный хромированный кубок с короной искипетром. Фэй, лучший игрок среди Старых Кляч (в западной части города, покрайней мере), награждал сам себя этим кубком в шести случаях из девяти, и уРальфа возникло подозрение, что три раза Фэй проиграл намеренно для поддержанияинтереса у остальных участников. Нынешней осенью Ральфа не слишком интересовалишахматы; ему и без них было над чем подумать.

— Конечно, — ответил он. — Вообще-то я рассчитываю на приз.

Фэй улыбнулся:

— Отлично. Турнир должен был состояться в прошлый уик-энд,но я надеялся, что если его отложить, то Джимми В. Тоже примет участие. Но ондо сих пор в больнице, так что если откладывать и дальше, наступят холода, инам придется проводить турнир в парикмахерской, как в девяностом году.

— А что случилось с Джимми В.?

— Рак снова принялся за него, — ответил Фэй, затем, понизивголос, добавил: — Не думаю, что на этот раз у него есть хоть малейший шансотразить нападение.

Чувство глубокого сожаления охватило Ральфа при этомизвестии. Они с Джимми Вандермеером знали друг друга еще в «настоящей жизни». Вте времена оба мотались по дорогам. Джимми торговал сладостями ипоздравительными открытками, а Ральф — печатными приспособлениями и бумажнойпродукцией, вдвоем они составляли отличную команду, колеся по Новой Англии,ведя поочередно машину и позволяя себе более роскошные удобства, чем было быдоступно одному.

Они делились также ничем не примечательными секретамимужчин, путешествующих в одиночку. Джимми поведал Ральфу о проститутке,стащившей у него бумажник в 1958 году, и как он затем обвел вокруг пальца жену,сказав ей, что его ограбил попутчик.

Много поездок; много пробитых колес; много шуток по поводуодиноких коммивояжеров и хорошеньких фермерских дочек; много бесед,затягивающихся далеко за полночь. Иногда они говорили о Боге, иногда ополитике. В общем, Джимми Вандермеер был чертовски отличным парнем. А потомРальф нашел сидячую работу в типографии, и Джимми выпал из его поля зрения. Онивозобновили взаимоотношения только здесь и в некоторых других местах,принадлежащих Городу Старых Кляч, — встречались в библиотеке, бассейне, заднейкомнате парикмахерской. Когда вскоре после похорон Кэролайн Джимми рассказал,что он вполне достойно выдержал схватку с раком легких, Ральф припомни??, какимвсегда видел Джимми: говорил ли тот о бейсболе, ловил ли рыбу, ехал ли он вмашине, в уголке рта у него непременно была зажата сигарета.

«Мне повезло», — сказал он себе тогда. Но, по всейвидимости, счастье изменило ему. Так происходит всегда.

— Печальная новость, — вздохнул Ральф.

— Он уже почти три недели в больнице, — сообщил Фэй. —Проходит лечение радиацией и принимает уколы с ядом, по идее убивающим рак, нона самом деле убивающим самого человека. Удивительно, что ты ничего не знал,Ральф.

«Конечно, ты удивлен, а я нет. Видишь ли, бессонница — дамаревнивая, она заставляет о многом забыть. То не можешь отыскать бульонныекубики, то теряешь ощущение времени, а потом наступает очередь и старыхдрузей».

Фэй покачал головой:

— Проклятый рак. Ужасно, как он может таиться, выжидаясвоего хода.

Ральф кивнул, затем, подумав о Кэролайн, спросил:

— Ты случайно не знаешь номер палаты Джимми? Может быть, япроведаю его.

— Случайно знаю: 315. Запомнишь?

Ральф усмехнулся:

— Хотя бы на время.

— Конечно, навести его, если сможешь, — они его хорошеньконакачивают уколами, но пока еще он узнает людей, клянусь, ему будет приятноповидаться с тобой. Как-то он сказал мне, что у вас есть что вспомнить.

— Ты же знаешь, как это бывает, — ответил Ральф. — Парочкамолодых мужиков в дороге, вот и все. Если нам приносили чек за обед, Джиммивсегда предоставлял оплачивать его мне. — Внезапно Ральфу захотелосьрасплакаться.

— Паршиво, правда? спокойно заметил Фэй.

— И не говори.

— Навести его. Он будет рад, да и тебе полегчает. Только незабудь о шахматном турнире! — закончил Фэй и выпрямился, делая героическоеусилие, чтобы выглядеть и говорить как можно бодрее. — Еще раз спасибо, чтоудержал меня от глупости. Знаешь, мне как-то не по себе.