– Ага, – сказал майор. – То-то у тебя карманхалата пушечкой оттянут… Слушай, может, мне свистнуть своих частников иустроить панихиду с танцами?

– Остынь, – сказала она решительно. – Нет,серьезно, будь это опасно по-настоящему, не стала бы я дома торчать. Так, игрыконца двадцатого века… У молодежи кровь играет. – Подумав, она добавила: –С бело-зелеными малость поцапалась. Сам подумай, какой от них вред? Пустячки…Шарахнуть разок в потолок, им и хватит.

И выдержала его взгляд с самым невинным видом. Поверил,кажется.

– Ну да, говорил мне кто-то, что ты их намеднипотрепала… Лопай мясо.

– Где это тебе перепало?

– В «пятнашке», – поведал майор. – Они тамсейчас веселенькие ходят, деньги поступили. Наша фирмочка туда перевозилакое-что, то есть, конечно, перевозил заказчик, а мы охраняли. В обстановкежуткой тайны.

– Тоже мне, тайны, – сказала Даша. – Лепятони там зенитные комплексы для эллинов, а перевозили вы, скорее всего,электронику из «Шантартриггера». Заказник и в самом деле хлебный… только обэтом каждая собака знает, так что не строй ты из себя Джеймса Бонда…

– Точно, знают?

– Вся губерния вкупе со всей Россией, – сказалаДаша. – Газеты читать надо, а не одну только «Секс-миссию»…

Когда раздался звонок в дверь, она даже не вздрогнула – счего бы вдруг? – спокойно поднялась.

– Сиди, – сказал майор, ловким движением извлекаяна свет божий тяжелый газовик. – Сам пойду, и если что, влеплю резинкойпромеж глаз, так что мало не покажется…

Она все же двинулась следом, опустила руку в карман халата исдвинула предохранитель. Паниковать раньше времени не стоило, но и сегодняшнийналет на машины Бека беспечности не прибавлял.

Взвела кругленький курок плоского ПСМ и стояла так, чтобыпри нужде моментально шарахнуть поверх отцовского плеча.

Майор оглянулся, оценил обстановку и, подавшись вправо, чутьприоткрыл дверь, держа газовик за спиной.

Даша досадливо вздохнула про себя: на площадке стоял Роман –с невозмутимой американской улыбкой, с большой коробкой, перевязанной розовойлентой, с ярким пакетом и упакованным в целлофан букетиком.

Майор вопросительно кашлянул. Устраивать при нем выяснениеотношений никак не хотелось, и Даша, вынув руку из кармана, спросила:

– Какими судьбами?

– Ты же приглашала, – сияя белозубой улыбкой, какни в чем не бывало заявил Роман. – Вот и осмелился… Впустишь?

– Заходи, – сказала она, чертыхнувшись мысленно.

Роман вошел, преподнес ей цветы, поздоровался с майором,едва успевшим сунуть газовик за пояс под свитер, совершенно непринужденно подалему пакет, пояснив: «Тут, по русскому обычаю…» – и протянул Даше коробку:

– Должок от нашего общего знакомого, полковника…

– Вот от полковника я и спички горелой не приму, –сухо сказала она.

– Вру, – сказал Роман с видом крайнегораскаяния. – На самом деле – подарок от меня. Я-то, кажется, ничем непрогневил? – Он повернулся к майору: – Рассудите, как беспристрастныйарбитр: может мужик сделать подарок близкой женщине от чистого сердца?

– А запросто, – сказал майор. – Смотря что,конечно…

– Да пустяк, платьишко из «Шарма».

– Ну, это вполне в традициях, – с непроницаемым видомодобрил майор. – Ежели близкой – тогда конечно…

Даша не сомневалась, что в глубине души любящий родительесли и не надрывается от хохота, то все равно считает происходящее бесплатнымразвлечением. В его взгляде определенно читалось: «Самостоятельная, говоришь, ив личной жизни терпеть не можешь подсказок? Вот и выкарабкивайся… Не маленькая,чай». Примерно так он иногда и выражался вслух.

Она сердито приняла дурацкую коробку, тут же положила наящик для обуви, сунула сверху букет.

– Я тут коньячок прихватил, – сообщил Роман, вешаядубленку. – Тот, что тебе на даче понравился. Если ты не в настроении,выставляй без церемоний, я ж на тебя сердиться совершенно не в состоянии,проклятье ты мое…

Майор невозмутимо принялся натягивать пуховик:

– Ну, я побежал, а то еще машину раскурочат, я ее насигнализацию не ставил. Даш, а этих, в подъезде, мимоходом воспитаю, небеспокойся…

– Я вас умоляю, не надо, – сказал Роман. –Это мои, изволите ли видеть, охраннички, дергаются следом, положено им. Временанынче беспокойные, вот и опасаются, только что в туалет не таскаются.

– Вот оно что, – успокоился майор. – Тогда,конечно, не буду. Ну, я исчез, а ты, егоза, гостя не обижай, гость, знаешь ли,от бога…

– Хорошо, папочка, – сказала она тоном воспитаннойдевочки (но прямо-таки источавшим змеиный яд). – Постараюсь.

Когда за майором звучно захлопнулась дверь, она спокойноскрестила руки на груди и уставилась на незваного гостя:

– Ты случайно не помнишь, кто там хуже татарина?

– Два татарина, наверно, – пожал плечамиРоман. – Или – три. Даша, я безумно рад тебя видеть. Хочешь, на коленивстану?

– Хочу, – сказала она с вызовом.

Он, не чинясь, опустился на колени и, задрав голову,поинтересовался:

– Долго стоять? Чтобы не выгнала?

– Вставай, клоун, – фыркнула она совздохом. – От тебя, я смотрю, не отделаешься…

– А ты хочешь отделаться? Ну, честно?

– Ты себя в самом деле полагаешь роковым соблазнителем?

– Ни капельки, – сказал он. – Вот ты себяполагаешь роковой красоткой? Нет? И правильно. Я тоже кто угодно, только нероковой соблазнитель. Мужик, которого чертовски тянет к конкретной женщине, укоторой прикосновение его руки, смею надеяться, омерзения не вызывает… Я тебеговорил, и еще раз повторю – не буду вкручивать про внезапно вспыхнувшую любовьи прочие красивости. Не те мы с тобой субъекты. Но вот в то, что мы двое – дваосколочка гармонии, я твердо верю. Ведь не зря искра проскакивает,электрическая…

Даша не отстранилась, когда он притянул ее к себе. Немногопогодя высвободилась, запахнула халат и, не глядя на него, сказала:

– Подожди, рюмки достану…

Расставляя на столике в своей комнате нехитрую утварь длялегкой пьянки, она попыталась прислушаться к собственным ощущениям – ивынуждена была признать, что в душе царит полный сумбур. В чем его обвинять,она пока решительно не представляла – не было полной уверенности, что онпричастен к происходящему, то, что поведал Фрол, касается лишь самого Фрола иего компании, пусть специфически сводят специфические счеты. То, что иные «дачники»Романа побаиваются и уважают, ни о чем еще не свидетельствует. В конце концов,то, что произошло с Беком, – следствие жизни, которую выбрал сам Бек. Вотесли бы оказалось, что Роман хоть каким-то боком имеет отношение к двум другимсмертям, что он наследил на Короленко – разговор будет иной, собственно, и неразговор вовсе…