– Может, в уголок поставите? – невинно спросилаДаша. – Мешает ведь… в старые времена, я слышала, господа офицеры садилисьза стол токмо сняв сабли…

– Объясните, по какому праву меня арестовали.

– Помилуйте, кто это вас арестовывал? – спросилаДаша.

– То есть как это? Заявились ваши сержанты, далирасписаться в повестке, привезли…

Он покосился через плечо – Паша Горбенко, согласно старойдиспозиции, расхаживал у него за спиной, задумчиво постукивая кулаком поладони. И, как всегда, производил впечатление.

– Вас не только не арестовывали, но и незадерживали, – сказала Даша без малейшего ехидства. – Васвсего-навсего доставили. Если выражаться бюрократически, для выяснениянекоторых обстоятельств.

– Вопрос можно? – ощетинился Шумков. – Вамобъяснили уже, что не следует по-бандитски хватать на улицах членов нашегодвижения?

– Объяснили, а как же… – рассеянно кивнулаДаша. – Подробно. Только тема нашего разговора будет совершенно другая.Для начала я вас должна официально предупредить об ответственности за дачуложных показаний… вам, помнится, эта процедура по нашей первой встрече знакома?Распишитесь, пожалуйста. И – за дело. Постараюсь поберечь ваше драгоценное время,да и свое, с вашего позволения, тоже… Кроме приватизированной вами квартиры,где вы прописаны, вам принадлежит, как оказалось, еще одна – Короленко, домтридцать один, квартира сорок шесть…

– Это что, против законов?

– Ничуть, – сказала Даша. – А вот убиватьсотрудников милиции – это как раз против законов…

И, не теряя времени, выложила перед ним стопочку бумаг сподколотыми фотоснимками – мертвый Воловиков, в нескольких ракурсах, интерьерквартиры, автомат крупным планом…

На человека стороннего, мирного обывателя такие снимкидействуют, словно в поговорке насчет простейшего сельскохозяйственного орудия идеталей мужского организма.

Шумков не стал исключением – и, глядя на его ошарашенноелицо, переместившуюся в район пупка челюсть, Даша окончательно уверилась, чтоэтот остолоп представления не имел, в какие забавы его втянули. А гениальнымактером он оказаться никак не может, не тот типаж.

Тем временем Паша, пользуясь шоковым состоянием клиента,словно бы невзначай прикоснулся к воротнику его шинели из хорошего драпа – икрохотная иголочка прочно угнездилась в воротнике.

– Водички не хотите? – спросила Даша.

Шумков уставился на нее белыми от ужаса глазами:

– Это что, всерьез…

– Нет, я это ради собственного удовольствиясостряпала, – сказала Даша без улыбки. – Делать мне решительнонечего…

– Начальник городского уголовного розыска…

– Представляете теперь, во что влипли? –продолжала она без всякой жалости.

– Но я же… меня же… я там недели три не был! Тут даженаписано, когда… – Он лихорадочно стал листать бумаги. – Я дома был,жена, дети… все скажут… Спросите…

– А как вы думали, обязательно спросим, – пробасилПаша. – Тут еще столько вопросов предстоит… Искали хозяина квартиры, с ногсбились, а он вон кто оказался…

Шумков даже не заметил, что каракулевая папаха упала на пол.Он потел, но распахнуть шинель не догадывался. «Спекся», – холодноконстатировала Даша. Вверни сейчас про злобных уголовничков в камере, которыемоментально ребра поломают, вещички проиграют, а самого в задницу оприходуют,вызови с понтом «конвой» – и слушай признания пополам со слезами и соплями.Одна беда: признаваться ему решительно не в чем, а его крохотные секретикисейчас нисколечко не интересуют, не в том хитрость…

– Вы хоть понимаете, что вас отсюда могут отправитьпрямиком в камеру? – спросила Даша.

– Но нельзя же так сразу…

– Это почему это? – зловеще прищурилась она.

– Ну есть же разница… общественный деятель… алиби…

– Ваше алиби еще проверять предстоит, – сказалаДаша. – Я, конечно, понимаю, что вы не запойный слесарь, а доцент и общественныйдеятель, но ведь депутатской неприкосновенности у вас нет? Ну, видите… Так чтомне писать? Что в ночь убийства вы находились…

– Дома! И жена, и дети подтвердят…

Даша старательно занесла это в протокол. Сказала:

– Неувязочка получается. Зарплата у вас, прямо скажем,не впечатляющая. Наследства от бабушки с Барбадоса не получали. И супруга вашакапиталами похвалиться не может. Откуда же деньги на квартиру взяли?

– Спонсоры…

– Кто?

– Ну, всякие… Это ведь не для меня квартира, там мыпланировали устроить штаб-квартиру… движения… Но это же невероятнаядикость! – вскрикнул он, потея. – Зачем мне убивать вашего…

– А кто мог его убить?

– Ну откуда я знаю?! – стоном вырвалось у него.

– У кого еще были ключи?

– Я и не упомню сейчас, у многих…

У Даши создалось впечатление, что он немного опамятовался.Самую чуточку. Словно этот вопрос был кем-то предусмотрен, и Шумкову на сейсчет даны инструкции, причем строжайшие. Он должен быть чертовски внушаем, каквсе невротики…

– У многих, – повторил он. – Понимаете, улюдей есть проблемы – кому-то нужно встретиться с… со знакомой, выпить спокойноподальше от жены… да просто посидеть, отдохнуть. Я сам там не был недели три…

– Да, я помню, вы говорили, – сказала Даша. –Сколько человек имели ключи? Десять? Двадцать?

– Ну, я бы сказал, десять… Я заказывал дюжину на рынке,там есть такой станочек…

– И автомата этого вы не видели?

– В жизни не видел! Мебель там оставалась от старогохозяина, так что все возможно…

– И Евгению Беклемишеву не знаете? – вкрадчиво спросилаДаша.

– Никакой Евгении… то есть, Женю я, конечно, знаю, оначлен движения, но уже давно не появляется…

– У нее были ключи от той квартиры?

– Н-нет… кажется…

– Нет или кажется?

– Не было.

– Насчет ложных показаний не забыли?

– Не было у нее ключей! Послушайте, я ведь могутребовать адвоката…

Он даже не заметил, что Паша, повинуясь Дашиному знаку,тихонько выскользнул за дверь.

– Адвокат – это потом, – сказала Даша. – Апока что нам с вами предстоит множество скучных, но неизбежных мероприятий –очные ставки с соседями на Королева… и кое с кем еще… жену вашу нужно будетпригласить, все это на пару деньков затянется, и если я вас при этих условияхоставлю на свободе, с меня прокурор шкуру спустит. Оставила одного такого, а онв бега ударился…