В зале прошел гул, как будто морская волна налетела иразбилась о скалы. Стоявшие за сценой невольно подались к кулисам.

– Что он сказал? – шепотом спросил приезжий генерал.

– Он говорит, что этот, – Лужин испуганно указал пальцем наЧонкина, – хотел стать…

– Цэ-э-эааре-ом, – раззаикался сзади Мухин.

В зале установилась мертвая тишина, в которой было слышнотолько, как вспотевший защитник рвет в мелкие клочья проект своей речи. Всесмотрели на Чонкина, а он, проснувшись от внезапно настигшей его тишины, смотрели не мог понять, где он находится, откуда здесь столько чертей, почему онимолчат и таращатся на него.

– Товарищи судьи!..

Придя в себя после сделанного им открытия, прокурорподнялся, чтобы продолжить свою выдающуюся речь.

Тем временем приезжий генерал кинулся Куда Надо и передал«наверх» шифровку: «В ходе судебного разбирательства прокурор Евпраксеиннеопровержимо установил, что подсудимый Голицын намеревался провозгласить себяимператором Иваном VII».

Со скоростью света шифровка достигла Москвы и вызвала тамновый переполох.

Сбиваясь с ног, забегали по коридорам полковники и генералы.Товарища Лаврентия на службе не оказалось, нашли его совсем в другом районеМосквы в постели какой-то артистки.

Прокурор еще не закончил своей речи, как из Москвыполучилась ответная шифровка: «Прокурору Евпраксеину выражаю личнуюблагодарность. Лаврентий Берия».

– Подсудимый и его зарубежные хозяева в своих грязныхрасчетах не учли того, что народ наш предан своему строю, своей партии и личнотоварищу Сталину. Нам не нужны ни цари, ни императоры, ни бесноватые фюреры.Действия подсудимого не нашли поддержки в широких народных массах. Нашидоблестные чекисты, верные заветам Дзержинского, вовремя пресекли зловредную деятельность«божьего помазанника», а жалкая кучка его приспешников не решилась открытовстать на его сторону. Будучи полностью изобличен, он оказал яростноесопротивление сначала посланному для его ареста спецотряду, а затем ирегулярным подразделениям Красной Армии. Сопротивляясь с яростью обреченного,он лелеял безумную в его положении надежду – во что бы то ни стало отстоятьзахваченный им плацдарм, любой ценой продержаться до прихода гитлеровскихвойск.

– Не вышло, господа! – закричал прокурор, обращаясь ксудьям. – И никогда не выйдет.

Вновь обернувшись чертом, прокурор стал перечислятьпреступления, совершенные Чонкиным: нарушение правил караульной службы,дезертирство, оказание сопротивления с применением оружия, принуждение лиц,находящихся при исполнении служебных обязанностей, к нарушению этихобязанностей, потрава и дурное обращение с пленными. Он назвал и статьиУголовного кодекса, в соответствии с которыми Чонкин в условиях военноговремени и при отягчающих обстоятельствах мог бы быть расстрелян трижды иличетырежды…

– Но, – сказал черт, взмахивая копытом, – этот клубокпреступлений, которого хватило бы для расстрела целой шайки бандитов, дляподсудимого был лишь прелюдией к его основным злодеяниям. Эти злодеянияпредусмотрены статьями Уголовного кодекса, которые я считаю необходимымпроцитировать полностью.

Черт напялил на глаза очки, раскрыл какую-то чертовскуюкнигу и зачитал:

– «Статья 58.2. Вооруженное восстание или вторжение вконтрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захватвласти в центре или на местах в тех же целях, и в частности с цельюнасильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-либочасть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностраннымигосударствами договоры, влекут за собой высшую меру социальной защиты –расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишениемгражданства союзной республики и тем самым гражданства Союза ССР и изгнанием изпределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах,понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего иличасти имущества.

Статья 58.3. Сношение в контрреволюционных целях синостранным государством или отдельными его представителями, а равно способствованиекаким бы то ни было способом иностранному государству, находящемуся с СоюзомССР в состоянии войны или ведущему с ним борьбу путем интервенции или блокады,влекут за собой…

Статья 58.4. Оказание каким бы то ни было способом помощитой части международной буржуазии, которая, не признавая равноправиякоммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе,стремится к ее свержению… влечет за собой…

Статья 58.5. Склонение иностранного государства иликаких-либо в нем общественных групп путем сношения с их представителями кобъявлению войны, вооруженному вмешательству в дела Союза ССР или инымнеприязненным действиям, в частности: к блокаде, к захвату государственногоимущества Союза ССР или союзных республик, разрыву дипломатических сношений,разрыву заключенных с Союзом ССР договоров и т. п., влечет за собою…

Статья 58.8. Совершение террористических актов влечет засобою…

Статья 58.10. Влечет за собою…»

…Чонкин шел по дну оврага вдоль ручья, журчавшего межкамней. Сквозь журчание слышались ему какие-то слова:

– …совокупности совершенного, учитывая принцип сложения иповышения при особо отягчающих условиях военного времени…

Он наклонился к ручью напиться и увидел в нем чье-то лицо.Он думал, что это его отражение, но, вглядевшись, увидел вместо себя прокурора.

Было плохо слышно, и Чонкин окунул голову в воду, но увиделне прокурора, а Нюру, которая, обернувшись русалкой, манила его к себе, слегкапомахивая ресницами и плавниками. Она что-то ему говорила.

– Чего? – переспросил Чонкин.

– Мыряй, – повторила Нюра. – Мыряй поглыбже.

Он нырнул. Ему казалось, что Нюра вот она, совсем рядом.Резкими гребками он пытался приблизиться к ней, но она уходила все глубже иглубже, она манила его, и он подчинялся, хотя и понимал, что обратно ему уж невынырнуть.

– А, все равно, – сказал он себе самому и широко открыл рот.

Вода хлынула в него, забулькала в легких, запузырилась, ион, к радости своей, обнаружил, что дышать водой можно так же, как воздухом, идаже лучше, и, успокоенный, поплыл рядом с Нюрой, как рыба.

– Хорошо? – спросила Нюра, слегка щекоча его плавником.

– Хорошо! – сказал он, щекоча ее тоже.

– А виновным себя признаешь ли?

– Признаю.