Ни при каких…

* * *

…Я нахожу Риеру Альту без всякого труда.

В моем кармане немного мелочи на проезд и небольшая связкаключей. Ключи выудила Динка, она же осталась пасти Ангела.

А я отправляюсь в город, на пару часиков, проветриться,подышать свежим воздухом. Не все же время в доме торчать. Ангел отнесся к этоймоей отлучке совершенно спокойно, ведь я впервые выказываю желание выбраться издома. Было бы ненормально, если б я совсем вросла в него корнями, оливковыми иапельсиновыми. Все-таки Испания, все-таки почти побережье, глупо безвылазносидеть в каменной норе с такой же каменной и к тому же кислой рожей. Динку ещеможно понять: путешествия по мужским телам заменяют ей путешествия по странам,думаю, на этот счет у Ангела нет никаких сомнений. Я — совсем другое дело. Еслимужчины меня не интересуют, то меня должны интересовать ландшафты. Поопределению. Если мужчины меня не интересуют, то меня должны раздражатьженщины, которые жить без них не могут. По определению.

По определению так и происходит: наши отношения с Динкойиспортились окончательно. В этом суть нашей легенды, наспех состряпанной. Вэтом суть нашей легенды, которой мы потчуем Ангела вперемешку с чипсами ихолодными гамбургерами. Впрочем, никакой особой легенды нет, нам и притворятьсяне приходится: мы по-прежнему не жалуем друг друга. И только Ленчиково письмозаставило нас действовать сообща.

Ангел ни о чем не подозревает, тем более что я нежна с ним.И даже покурила его ??равы.

Я нежна с ним. Да.

Мы обе нежны.

Я нежно покуриваю траву и нежно позволяю себя целовать, такничего и не чувствуя. Поначалу Ангел делал это украдкой, теперь он не особенноскрывается. За нашими долгими безвкусными поцелуями наблюдает весь дом:распятие в моей комнате, Дева Мария на подоконнике в кухне, разговорники вбиблиотеке и даже Рико. Рико почему-то интересуется нашими отношениями большевсего, до этого я и предположить не могла, что собаки могут испытыватьревность.

Вышколенную, аккуратную ревность. Абсолютно человеческую. Яотношусь к застывшему в отдалении Рико с опаской, Ангела это забавляет — итогда в ход идут подручные средства не отрываясь от меня, Ангел запускает в псапервым попавшимся под руку, книжками, огрызками свечей, фигурками никому ненужных деревянных святых. С этими святыми он расправляется безжалостно, вотличие от своих джазовых черных святых — великим покойникам Ангела ничто неугрожает..

Динке наплевать на святых — на деревянных, на черных, —на всех вместе и каждого в отдельности, она нежно колется. Вот только трахаетсяона с Ангелом с таким остервенением, что я, сжавшись в комок на своейбиблиотечной кушетке, боюсь, как бы не рухнул потолок.

Утром я каждый раз даю понять Ангелу, что недолго имосталось куковать в одиночестве. И что скоро — возможно, очень скоро — я к нимприсоединюсь.

А пока я курю его траву. И заявляю, что его трава совсемменя не впирает. И что я — скоро, совсем скоро! — готова перескочить начто-нибудь гораздо более сильнодействующее .

Ангел обещает подумать. Но надумать он может разве что героин,который пока перепадает только Динке. El dopar, наркота — не такая уж плохаяподдержка в затянувшемся творческом кризисе, а Ангел уже знает, что мы — дверусские певички, когда-то (не так давно, не так давно) популярные у себя народине. Масштабов русской популярности он представить себе не может, посколькумало знаком с Россией, вот если бы речь шла о какой-нибудь крашеной Мадонне илио каком-нибудь крашеном Элтоне Джоне… Но в любом случае Ангел выглядит почтиблагодетелем, подобравшим сироток у помойных бачков.

Я же пока к el dopar не готова, но нежно (нежно-нежно-нежно)убеждаю Ангела, что скоро созрею для этого решительного шага. И для пущейубедительности моих решений позволяю себя трахнуть, ничего, кроме равнодушия неиспытав.

Me da lo mismo.

Это происходит за день до того срока, который Ленчик указалв письме. Ангел приходит ко мне в библиотеку — как обычно. Он приучал меня кэтому «как обычно» несколько ночей. И ему почти удалось меня приучитьВо-первых, ночью он никогда меня не целует. Мы просто болтаем с ним. Мы простоболтаем, и я все время думаю, как бы отнеслась к этому, если бы не былоЛенчикова письма. В какой-то момент я даже ловлю себя на мысли, что жду Ангела,что мне нравится смотреть на его подсушенное, немного нервное лицо, котороекажется еще более смуглым в полумраке библиотеки.

Мы просто болтаем. Он находит меня забавной, хотя ихолодной, в отличие от экспансивной Динки; он рассказывает мне о джазе и омужчинах в джазе. Одни и те же имена: Чарли Паркер, Майлз Дэвис, Чэт Бейкер… Кто-тосторчался, кто-то умер от овердоза — у Ангела эти короткие резюме в историяхвыглядят всего лишь подножкой поезда, идущего в рай… Имени русской жены Ангелая так и не узнала, хотя он может вспомнить и о ней, если попрошу. Но я незлоупотребляю этим, мне просто нравится слушать не правильный и мягкий русскийиспанца Пабло-Иманола.

…Поначалу я все еще пыталась найти в нем угрозу, двойноедно, хоть что-то, что намекало бы на содержание Ленчикова письма. Но ничемтаким и не пахло, не пахло настолько, что я даже начала сомневаться: а было липисьмо вообще? А если и было — то правильно ли я его поняла?.. Но вот кого японяла абсолютно правильно, так это Ангела, пришедшего в ту ночь в библиотеку.Я просто почувствовала, что сегодня, сейчас, что-то должно произойти.

Что-то, имеющее весьма конкретное название.

Он не поцеловал меня, начало выглядело вполне обычно. Но…Что-то в его облике шепнуло мне: «Пора». Такое же жесткое, как и его волосы,такое же жесткое, как и его подбородок. Даже легкая и всегда полупьянаяиспанская кровь не может смягчить этой жесткости.

Жесткий подбородок не может меня обмануть, хотя без обычноголикбеза не обходится. О мужчинах в джазе — Ангел большой мастер нанизывать ихдруг на друга, импровизировать на тему. От «мужчин в джазе» он переходит к«мужчинам в джиззе», что-то новенькое, хотя звучит довольно актуально. Я давнождала этого момента, так давно, что оказалась к этому неготовой.

Чертова девственница.

А чертова девственница, ни разу не нарушившая стерильныйЛенчиков контракт («никаких мужчин, твари живородящие, даже самый завалящийчлен может пробить бреши в вашем имидже»), — чертова девственница не можетбыть готова к плотским импровизациям Ангела.

По определению.

Чтобы описать все прелести, которые ждут перетрусившуювесталку в храме наслаждений, Ангелу явно не хватает словарного запаса. Онповторяет одни и те же слова, похожие на риффы, — безостановочно, какзаклинания. Он гипнотизирует меня ими, медленно придвигаясь ко мне. Джазабольше нет, есть медитация, есть психоделика (психоделической музыкой обожалашваркать нас по башке Виксан: «Торчать под нее — круче удовольствия непридумаешь, шит, шит, шит», — говорила она).