Денге могла привести к смерти. Отец Жеви болелочень тяжело, целую неделю горел в лихорадке и страдал от ужасающей головнойболи, почти ничего не видел. У него так сильно болели глаза, что мать многодней держала его в темной комнате. Отец был крепким, закаленным матросом, икогда Жеви слышал, как тот стонет, словно ребенок, ему казалось, что отецумирает. Врач навещал его постоянно, и в конце концов лихорадка отступила.

Из палатки высовывались только ноги Нейта,больше Жеви не видел ничего, но надеялся, что его друг не умрет.

Один раз Нейт проснулся, но ничего не увидел.

Проснулся во второй раз – было по-прежнемутемно. Он хотел попросить у Жеви воды, хоть глоток, и, может, кусочек хлеба. Ноголоса не было. Чтобы Жеви его услышал, пришлось бы приложить усилия ипошевелиться, потому что мотор очень громко ревел. Но тело было сковано,суставы не разгибались. Его словно припаяли к алюминиевому дну лодки.

Рейчел лежала рядом под вонючим тентомпалатки, ее колени были плотно сдвинуты и касались его колен так же, как там,на берегу ручья под деревьями. Легкое прикосновение женщины, чье телоистосковалось по невинным плотским ощущениям. Как давно она никого не обнимала,не похлопывала по плечу? Разумеется, Рейчел никогда не прикасалась ни к одномуиз ипиков-мужчин.

Нейту хотелось поцеловать ее, хотя бы в щеку,потому что она со всей очевидностью много лет не знала ласки.

“Рейчел, когда вы в последний раз целовались?– хотелось спросить ему. – Вы ведь были влюблены. Была ли та любовь толькоплатонической?”

Но он не решился задать ей эти вопросы, ониговорили лишь о каких-то неизвестных им людях. Когда-то у нее была учительницамузыки, от зловонного дыхания которой клавиши слоновой кости на пианиножелтели. А у него был тренер по лакроссу, парализованный ниже пояса из-заспинномозговой травмы, которую получил во время соревнований.

В приходе, к которому она принадлежала,забеременела одна девочка, и отец проклял ее с амвона. Неделю спустя девочкапокончила с собой. А у него брат умер от лейкемии…

Нейт погладил ее по колену – ей это, похоже,доставило удовольствие. Но дальше он не пошел. Не следовало позволять себелишнего с миссионеркой.

Рейчел пришла, чтобы спасти его от смерти,поскольку сама дважды болела малярией. Температура то поднималась, то падала,ледяной холод сковывал живот, потом медленно отступал. Волнами накатывалатошнота. За этим следовали часы полного забытья. Она гладила его по руке иуверяла, что он не умрет. Наверное, она всем это говорит, подумал Нейт.

Смерть казалась ему сейчас избавлением.

Ощущение прикосновения вдруг исчезло. Оноткрыл глаза, потянулся к Рейчел, но ее не было.

Жеви дважды слышал, как Нейт начинал бредить.Он каждый раз останавливал лодку, заглядывал в палатку, вливал в рот Нейтунемного воды и осторожно поливал его взмокшие волосы.

– Мы уже почти доплыли, – повторял он снова иснова. – Мы почти на месте.

Когда появились первые огни Корумбы, глазаЖеви наполнились слезами. Сколько раз он видел эти огни, возвращаясь изплавания по северному Пантаналу, но никогда они не казались ему такимижеланными. Сейчас он пересчитывал мерцающие на склоне горы фонарики, пока онивсе не слились у него перед глазами.

Было почти одиннадцать часов вечера, когдаЖеви выпрыгнул из лодки и вытащил ее на берег, покрытый потрескавшимся цементом.Причал был пуст. Жеви побежал вверх по склону к телефонной будке.

Валдир в пижаме смотрел телевизор и курилпоследнюю вечернюю сигарету, не обращая внимания на ворчание жены, когдазазвонил телефон. Он поднял трубку, не вставая с места, но уже в следующиймомент вскочил как ошпаренный.

– Что случилось? – заволновалась жена, когдаон стремительно побежал в спальню.

– Жеви вернулся! – бросил он через плечо.

– Кто такой Жеви?

Пробегая мимо нее на обратном пути, он сказал:

– Я еду к реке.

Ей это было совершенно безразлично.

Из машины он позвонил своему приятелю-врачу,который только что лег спать, и уговорил его немедленно приехать в больницу.

Жеви шагал вдоль причала взад и вперед.Американец сидел на камне, опустив голову на колени. Не говоря ни слова, ониосторожно уложили его на заднее сиденье и рванули вперед – только гравийполетел из-под колес.

– Когда он заболел? – спросил Валдирпо-португальски.

Жеви сидел рядом на переднем сиденье и терглаза, стараясь отогнать сон. Последний раз он спал, когда они были еще уиндейцев.

– Не знаю, – ответил он. – Все дни слились.Это лихорадка денге. При ней сыпь появляется на четвертый или пятый день, а унего она уже два дня.

Они мчались через центр города, не обращаявнимания на знаки и светофоры.

– Вы нашли женщину?

– Да.

– Где?

– Где-то близко к горам. Думаю, это Боливия. Вдне езды от Порту-Инду.

– На карте селение обозначено?

– Нет.

– Как же вы ее нашли?

Ни один бразилец никогда в жизни непризнается, что заблудился, тем более проводник. Это нанесло бы ущерб егосамолюбию, а возможно, и деловой репутации.

– Мы были в зоне разлива рек, там картыбесполезны. Я нашел рыбака, который нам помог. Как Уэлли?

– С Уэлли все в порядке. А вот корабльзатонул.

– Я никогда не видел таких штормов. Мыпопадали в них трижды.

– Что сказала женщина?

– Не знаю. Я с ней почти не говорил.

– Она удивилась, когда вас увидела?

– Не похоже. Она вообще совершенноневозмутима. Но, думаю, ей наш друг понравился.

– Как прошла их встреча?

– Узнаете у него.

Нейт лежал на заднем сиденье и ничего неслышал, а Жеви, судя по всему, был не в курсе, поэтому Валдир прекратилрасспросы.

Когда они прибыли в больницу, на обочине уворот уже ждала каталка. Они переложили на нее Нейта и последовали за санитаромпо тротуару. Воздух все еще был горячим.