– Об этом можете не беспокоиться.

Все ждали. Рыбаки уже спустили свои каноэ наводу.

Жеви держал весло наготове, ему не терпелосьпоскорее отплыть.

Поставив ногу в лодку, Нейт обернулся и сказал:

– Мы могли бы провести медовый месяц вКорумбе.

– Прощайте, Нейт. Просто скажите своим, что выменя так и не нашли.

– Скажу. Пока. – Он оттолкнулся, прыгнул влодку, тяжело опустился на сиденье и снова повернул голову. Лодку началоотносить, он махал рукой Рейчел и индейцам. Очень скоро их фигуры на берегуслились в сплошное пятно.

Несомые течением каноэ легко скользили поводе, индейцы на удивление синхронно взмахивали веслами. Ни одного лишнегодвижения. Они спешили: не хотели терять времени. Мотор завелся с третьейпопытки, и лодка вскоре догнала каноэ. Мотор чихнул, но не заглох. Когда ониподплыли к первому повороту, Нейт оглянулся еще раз. Рейчел и индейцы стояли нешевелясь.

Его прошиб пот. Облака защищали от солнца, влицо дул прохладный ветерок, а Нейт весь взмок. Мокрыми были даже руки и ноги.Он вытер шею и лоб, посмотрел на влагу, оставшуюся на ладони, и вместо тогочтобы молиться, как обещал, пробормотал:

– О черт! Я заболел.

Пока температура была невысокой, ноподнималась стремительно. От ветра становилось холодно. Нейт скрючился насиденье и поискал глазами, что бы еще надеть. Жеви встревожился и спросил:

– Нейт, с вами все в порядке?

Нейт отрицательно покачал головой, при этомвсе его тело пронзила боль. Потекло из носа.

За вторым поворотом стволы деревьев сталитоньше, берег – ниже. Река расширилась и влилась в озеро, посреди котороготорчали гнилые деревья. Нейт не помнил, чтобы на пути сюда они проплывали мимоэтих деревьев. Значит, индейцы выбрали другой маршрут.

– Жеви, наверное, у меня малярия, – сказалНейт хриплым голосом – в горле у него пересохло.

– Откуда вы знаете? – Жеви на секунду снизилскорость.

– Рейчел меня предупредила. Вчера она виделазаболевших в другой деревне. Именно поэтому мы так поспешно отплыли.

– У вас жар?

– Да, и в глазах темнеет.

Жеви остановил лодку и что-то прокричал индейцам,которые едва виднелись впереди. Сдвинув пустые канистры от горючего и всеоставшиеся пожитки, он быстро разворачивал палатку. Из-за его перемещений лодкубросало взад-вперед.

– У вас скоро начнется озноб.

– Ты болел когда-нибудь малярией?

– Нет. Но большинство моих друзей от нееумерли.

– Что?!

– Успокойтесь, это просто глупая шутка.Умирают немногие, но болеть вы будете тяжело.

Стараясь двигаться осторожно, а главное – немотать головой, Нейт перелез через сиденье и лег на дно посреди лодки, подложивпод голову свернутые постельные принадлежности. Жеви натянул над ним легкуюпалатку и придавил концы двумя пустыми канистрами.

Индейцы подплыли поближе, с любопытствомнаблюдая за происходящим. Лако что-то спросил по-португальски.

Жеви ответил. Нейт разобрал слово “малярия”.Индейцы загалдели и сорвались с места.

Теперь казалось, что лодка плывет быстрее,может, из-за того, что Нейт лежал на дне и спиной ощущал, как она скользит поводе. Время от времени сук или бревно, которых Жеви не заметил, врезались влодку, и Нейта подбрасывало, но он не роптал. В висках стучало, и голова болелатак, как никогда не болела даже во время тяжелейшего похмелья. А боль всуставах и мышцах не позволяла пошевелиться. Ему становилось все холоднее. Билозноб.

Вдали послышался низкий рокот. Нейт подумал,что это, должно быть, гром. “Прекрасно, – мелькнула у него мысль, – это именното, чего нам сейчас недостает”.

Дождь прошел стороной. Река повернула назапад, и Жеви увидел оранжево-желтый закат. Потом река снова повернула навосток, и они поплыли навстречу накрывающей Пантанал тьме. Дважды ипикизамедляли ход каноэ, чтобы решить, по какой из проток плыть. Жеви держался всотне футов позади от них, но с наступлением темноты сократил расстояние. Он невидел Нейта, скрытого под палаткой, но знал, как страдает его товарищ. Жевидействительно был когда-то знаком с человеком, умершим от малярии.

Через два часа после начала путешествияиндейцы, миновав запутанную сеть узких проток и тихих лагун, вывели их на болееширокую реку и замедлили бег своих каноэ. Требовался отдых. Лако крикнул Жеви,что теперь они в безопасности и остаток пути будет легким. Ксеко в двух часахот этого места.

Жеви спросил, смогут ли они доплыть туда одни.Нет, последовал ответ. Впереди еще несколько развилок, а кроме того, индейцызнают, где именно надо выйти в Ксеко, чтобы не попасть в разлив. Там ониостановятся и немного поспят.

– Как американец? – спросил Лако.

– Плохо, – ответил Жеви.

Американец слышал голоса и понимал, что лодкаостановилась. Он весь горел. Одежда и тело были мокрыми, даже алюминиевое днолодки под ним намокло. Он лежал с закрытыми глазами. Во рту было так сухо, чтобольно было даже открыть его. Он услышал, что Жеви о чем-то спрашивает егопо-английски, но не мог ответить. Сознание то уходило, то возвращалось.

В темноте каноэ двигались медленнее. Жевиподплыл совсем близко; иногда он зажигал фонарь, чтобы помочь проводникамрассмотреть притоки. На полуоборотах двигатель работал с каким-то постояннымзавыванием. Они остановились лишь раз, чтобы поесть хлеба и выпить сока, атакже немного передохнуть. Сцепив все три лодки, они дрейфовали минут десять.

Лако очень беспокоило состояние американца.

– Что я скажу миссионерке? – вздохнул он.

– Скажешь, что у него малярия, – посоветовалЖеви.

Их короткий отдых прервала сверкнувшая вдалимолния. Индейцы тут же схватились за весла и стали грести еще энергичнее, чемпрежде. Уже несколько часов они не видели суши. Высадиться и переждать штормбыло негде.

Мотор в конце концов заглох. Жеви переключилего на последний полный бак и завел снова. Топлива хватит еще часов на шесть –достаточно, чтобы добраться до Парагвая. А там будут встречаться корабли, домапо берегам, и в конце концов они приплывут к своей “Санта-Лауре”. Жеви зналточно, где Ксеко впадает в Парагвай, и считал, что они встретятся с Уэлли нарассвете.