— Я всегда спрашиваю…

Мощный рывок дернул Мрака за ноги, и теплая вода сомкнуласьнад головой. Снова он завис в утробе — тепло, уютно, сыто, словно питаниеполучает через пуповину. Нет пустоты, чувствует мягкое ласковое прикосновениевлажной плоти, исчезло время, пространство, блаженный покой, счастье, покой исчастье…

Он вскрикнул, тело охватило холодом, словно новорожденного,которого вынули из лона: Вокруг чернота, точки звезд, сосредоточенная половинкалица Олега. Тяжесть в теле — их несет на огромной скорости в сторону яркойзвезды, уже с ясно видимым диаметром.

— Вроде бы…

— проговорил он, — гула нет. Или я оглох?

— Нет, — донесся голос волхва.

— Я тоже не слышу.

— Значит, он только там?

— Мрак!

Огромное, темное, сразу заслонившее мир возникло из ниоткудаи ударило со страшной силой. Мрак услышал хруст и треск костей, все телопронзила неистовая боль, в сто миллионов раз более острая, чем может испытыватьчеловек… из органики.

Он слышал свой сдавленный вопль, рядом Олег изменил цвет,его распластало, как будто попал под тяжелый каток, вся поверхность тела,теперь плоская, как камбала, пошла лиловыми разводами и, похоже, началаразрушаться.

Мрак заставил себя удержаться в сознании, хотя атомарнаярешетка начала стремительно рушиться, боль невыносимая, ослепляющая, электроныслетают с орбит, атомные ядра раскачивает ошалело, их выносит внеконтролируемый космос, а рядом еще плоский лист, что остался от Олега, егозакувыркало, как падающий с дерева листок.

Хрипя от боли, он дотянулся до Олега, в том не чувствуетсяжизни, ухватил силовым полем. Их закружило и закувыркало теперь вместе. Он встрахе чувствовал, что его несет на некую темную и невидимую массу. Все телокричало от боли, корчилось от обжигающих ран. Он в наносекунду пробежал по себевнутренним взором, ужаснулся, но лечить и восстанавливать не из чего, только исумел, что заморозился, не дал рассыпаться, Олега тряхнуть не решился,прокричал в отчаянии:

— Да очнись же!… Если не ты, то кто?

Ему казалось, что он совсем не может дышать, а набор словвыплевывается рваный, скомканный, с сильнейшими помехами.

Рот его наполнился кровью, так себя чувствовал, а сломанныечелюсти невыносимо ныли. Он держал Олега крепко, свернув бережно в трубочку, совсех сторон стегало болью. Ощущение злое, будто наткнулись на плотный потокрассеянных протонов, каждый из которых при столкновении вырывает целые клочки…Это в том, старом мире пуля бьет сперва в одежду, потом кожу, затем проникаетчерез мясо… а здесь протон может пройти беспрепятственно, через пустоту ипролететь насквозь, а может столкнуться с протоном, так сказать, сердца. А то ипечени, что куда больнее.

Он закутал свернутого Олега своим огромным телом, сознаваятщетность этого, ведь протон может пронизать их насквозь, не заметив, а можетстолкнуться именно с протоном в теле Олега, но все равно старый инстинкт велелукрывать своим телом, их несло, швыряло, боль терзала уже все тело, ончувствовал, как меркнет сознание, а ощущение боли притупилось настолько, что онпочти равнодушно понял, что от его тела остались только ошметки.

Потом боль прекратилась. Он вяло подумал., что умирает. Нопространство уже не перечеркивали быстрые искры, он так же вяло подумал, чтопоток встречных протонов иссяк.

Он снова чувствовал боль, но совсем слабую, словно черезтолстые двери. Так же вяло понял, что это не потому, что всего лишь поцарапалпальчик. Он на последнем издыхании, потому почти ничего и не… чувствует…

Страх и что-то древнее, паническое, стыдное, захваченное вих атомные организмы от допотопных структур обезьян и рептилий проснулось иначало ворочаться, он чувствовал, как поспешно и трусливо в животной жаждежизни восстанавливаются структуры, свободно блуждающие электроны загоняются насвои места, а то и захватываются чужие, ткань все же зарастает, уплотняется,наращиваются потерянные части, их структура записана на хрен знает каком мелкомуровне, и вот он снова слышит боль, что тут же затихает… ага… там ранузатянули… здесь перебиты все кости, но достаточно двух пикосекунд, чтобыперестроить решетку и даже убрать все кровоподтеки…

Он снова видел, слышал и осознавал себя и пространство впрежнем объеме, и тут его тряхнуло по-настоящему.

Они падают на нечто огромное, темное, откуда не вырываетсяни одного кванта света, ни единой частицы! Он только чувствует близость этойчудовищной массы, то ли нейтронной звезды, то ли черной дыры, о которых таммного говорят, но никто не знает, что это такое.

— Олег! — заорал он во всех диапазонах.

— Олег! Единственное, что удалось сделать, эторвануться изо всех сил, что позволило падать не прямо на темную звезду, а посуживающейся спирали. Страх пронизывал все его существо, Мрак закричал дико,наконец-то тряхнул Олега, а в мозгу проносились картинки, одна страшнее другой,что с ними случится. Первое, что он смутно помнил, это то, что если он будетпадать по отношению к звезде, например, ногами вперед, то ноги будут падатьбыстрее головы, и его вытянет в тончайшую нить на сотни километров. Если боком

— то вытянет бок. Но в любом случае, еще до того, каких тела достигнут фотонной сферы, они уже будут разорваны приливными силаминевообразимой мощи.

Олег очень медленно утолщался, в нем тоже подсознаниезанималось тем, чем должно: проверило все тело, отыскало повреждения, спешнолечило, заращивало, восстанавливало. Теперь Олег напоминал ему снулую рыбу, чтовсплыла вверх брюхом посреди бескрайней ночной реки с темной водой. Разумнойжизни, а то и вовсе жизни в нем осталось меньше, чем в догоревшей свече. Мракзаорал, тряхнул, шарахнул электрическим зарядом, стараясь подтолкнутьостановившееся атомное сердце — все, как видел в каком-то фильме про хирургов-реаниматоров.

Лицо Олега дрогнуло, веки приподнялись, но там была пустота.Не хватило сил создать глазные яблоки, Мрак содрогнулся, Олег, как почуял,пустые впадины затянуло пленкой, она затверделае появилась радужная оболочка снамертво застывшими зрачками.

— Мрак…

— Жив, — выдохнул Мрак счастливо.

— Это все…

— Жив?

— Ты как, у тебя здесь сильно…

— Не трогай, — прошептал Олег.

— А здесь?

— Ой, убери лапы…

— Ага, жив, — обрадовался Мрак.

— Ты хоть знаешь, где мы?

Олег слегка повернул голову. От черной звезды шел зловещийотблеск. Невидимый для человеческого глаза, он был ясно виден им обоим, и,сколько бы Мрак ни переключал зрение с рентгеновского на радиоволны разнойдлины, жуть становилась только жутее.

— Это что же, — произнес Олег слабымголосом, — мы не двигаемся… дальше?