– Шалфей предоставил двору очень полный отчет. Я хочувыпить крови, когда ты будешь заниматься любовью с кем-то другим, и надеюсь,что обрету крылья.

Я качнула головой:

– Может, Никка – особый случай.

Ройял одним плавным движением стащил с себя рубашонку и уронилее на пол. Он стоял передо мной обнаженный, миниатюрный и совершенный. Онповернулся кругом, демонстрируя мне рисунок крыльев, покрывающий его спину ибедра. Крылья были почти черные, прочерченные тонкими темно– и светло-серымиломаными линиями. Верхние края крыльев заворачивались ему на плечи, а низ спиныи ягодицы украшал яркий черно-красный рисунок из изящно закругленных полос,напоминающий гофрированную нижнюю юбку.

Он повернулся, и я увидела, что ниже черных и красных полосрасполагалась кайма из темных, почти черных пятен, обведенных по краю белым иочень тоненько – золотым. Кайма заходила на бедра, так что ноги по бокам тожебыли украшены ярким рисунком.

Крылья Никки принадлежали давно вымершей ночной бабочке,летавшей под небом Европы тысячи лет назад. Но рисунок на спине Ройяла яузнала.

– Ты – совка-ленточница, тополевая ленточница.

Он с улыбкой оглянулся на меня через плечо.

– Это одно из имен, данных нам людьми.

Ему понравилось, что я узнала его бабочку. Маленькое личиковдруг посерьезнело.

– Ты знаешь другое имя ленточницы?

Мое сердце забилось чаще, что было глупо. Он размером сдетскую игрушку! Жар его глаз не должен был произвести такой эффект, но во ртуу меня пересохло, а голос чуть подрагивал.

– Ночной возлюбленный.

– Правильно, – сказал он. Он пошел ко мне, и еслиб это не было так глупо, я бы попятилась. Мужчина ростом с мое предплечье немог казаться таким пугающим, но вот казался.

Гален шепнул над моим плечом:

– Он ведь понимает, что секса ему не обломится?

– А, так не мне одной захотелось сделать шаг назад?

– Ага.

– Ты и вправду искусен, – сказал Дойл.

Я с удивлением на него посмотрела, но он обращался кмаленькому человечку.

– О чем ты? – спросила я.

– Гламор, – бросил Дойл.

– Неужели все феи-крошки так владеют гламором, какШалфей и этот новенький? – спросил Рис.

– Не все, но многие, – ответил Дойл.

Рис поежился.

– С этим я постель делить не буду. Шалфей преподал мнеурок, в повторении я не нуждаюсь.

– Ты сегодня в меню не значишься, Рис.

– Как ни странно, я этому рад.

– Тогда с кем я буду тебя делить? – спросил Ройял.Когда я смотрела на него, возбуждение и угроза становились более ощутимыми.

– Это сильнее, когда я на тебя смотрю.

Ройял кивнул.

– Потому что ты только смотришь. Так с кем я разделютебя сегодня?

– Со мной, – ответил Гален, – но если честно,я не уверен, что выдержу. Принести извинения королеве я мог, но я все разно нехочу, чтобы кто-то из вас ко мне прикасался.

– Ты прикасаешься к одной из нас прямо в этуминуту, – напомнила Нисевин.

Гален взглянул на сонную фею в своей ладони.

– Но это ж совсем другое!

– Чем? – удивилась она.

– Она не страшная... – И он протянул руку с феей кНисевин.

Ройял расхохотался, словно колокольчики радостно зазвенелина ветру.

– А я страшный, зеленый рыцарь?

Я стояла достаточно близко, чтобы заметить, как бьется жилкана шее Галена.

– Да, – сказал он, и голос его прозвучал так жесдавленно, как мой.

Смех Ройяла перешел во что-то более темное.

– Такие слова кружат голову мужчине, зеленыйрыцарь. – По его лицу ясно было видно, как он польщен тем, что Гален егоиспугался.

– Гламор порой становится сильнее при физическомконтакте, – сказал Адайр. Он не снимал шлема.

– Ты спрашиваешь, так ли это со мной, лорддубравы? – повернулся к нему Ройял.

– Просто размышляю, – ответил Адайр, словноспрашивать о чем-то фей-крошек было ниже его достоинства.

Ну, Адайр мог разыгрывать сноба сколько ему угодно, но неему предстояло ложиться в постель с эльфами.

– Твой гламор становится сильнее отприкосновения? – спросила я.

Ройял усмехнулся мне в лицо.

– Да.

Гален прошептал мне на ухо:

– Никка не сможет заменить меня сегодня? Я поменяюсь назавтра.

Я взглянула на него через плечо:

– Хорошо, если ты так хочешь.

Он вздохнул и прижался лбом к моей макушке.

– Проклятие...

– Что? – спросила я.

– Я не смогу увильнуть со спокойной совестью, если тебепридется это терпеть. Ты уверена, что это так нужно?

– Разве ты не хочешь знать, почему королева Нисевинутверждает, что Благой Двор принял бы тебя с твоей новой силой?

– Хочу, – сказал он, – хочу, черт бы ихпобрал. – Он посмотрел на Нисевин. – И она знает, что мы хотим.

– Шпиона ценят только за его сведения, зеленый рыцарь.

– Меня зовут Гален. Пожалуйста, называй меня по имени.

– Почему?

– Потому что все, кто зовет меня зеленым рыцарем,пытаются мне навредить.

Она с секунду молча на него смотрела, потом коротко проселав воздухе, будто кивнула.

– Хорошо, Гален. Ты был честен со мной, я буду честна стобой, хотя вряд ли тебе это понравится.

– Правда редко нравится, – ответил он. Словапрозвучали так, что мне захотелось обнять его покрепче.

– Мы питаемся не только кровью и магией.

– Вы питаетесь страхом, – произнес Дойл, и что-тов его ровном тоне сказало мне, что за этой короткой фразой стояло многое.

– Да, Мрак, – сказала Нисевин, – как и многиездесь, в Неблагом Дворе. – Она опять повернулась к нам с Галеном. – Ядумаю, зеле... Гален будет блюдом, достойным королевского пиршества.

– Тогда вернемся к условиям договора, – предложилая.

– Договор заключен, принцесса.

Я покачала головой.

– Нет, договоримся о том, что будет позволено Ройялуделать в моей постели и с моим телом.

– Мы действительно так тебя пугаем, что ты хочешьобговорить все мелочи, как с гоблинами?