Племянник лорда Клиффорда напряженно раздумывал, какой текст он должен сейчас отправить дяде в телеграмме. Если русский не на корабле, то он должен где-то затаиться. А может быть он и вовсе не добрался в Саутгемптон и до сих пор отсиживается в посольстве? Мог ли лорд ошибиться в своих предположениях? Да конечно, мог! Стоило ли устраивать эту облаву, если проще всего следить за посольством.

Метрах в двадцати от беседовавших с Харрисом констеблей в зарослях кустарника зашевелилась едва заметная тень. Старик Ли, присев на одно колено, поднял плечо, согнул левую руку в локте и осторожно положил на неё духовую трубку. До этого момента он не позволял себе шевелиться, даже дыханием боялся спугнуть свою цель, настичь которую стоило таких усилий.

Сутулая спина Генри Харриса постоянно двигалась – он переминался с ноги на ногу, а потом и вовсе сделал несколько шагов вправо. Теперь его заслонял констебль в своем высоком шлеме с кокардой. Несмотря на почтенный возраст, китаец отличался отменной остротой зрения, но, не смотря на это, выстрелить отравленной иглой он не решился. Попади сейчас она в полицейского – начнется шум, сбегутся люди, и его жертва поймет, что этот шип предназначался ему. Накинув на голову капюшон, старик Ли отступил в темноту, продолжая следить глазами за своей целью.

– Швартовы приняты! – доложил вахтенный матрос на «Жозефине».

– Лево руля. Малый ход, – Брюне отогнал от себя неприятные мысли, выпустив кольцо сизого дыма.

Констебли на берегу, заложив руки за спину, наблюдали за отправлением французского почтовика.

– Капитан! Шлюпка по левому борту!

Брюне в три шага преодолел расстояние от штурвала, возле которого он находился до левого ограждения мостика. Человек, находившийся в шлюпке, сушил весла и встал почти в полный рост, широко расставив ноги, чтобы не упасть от качки. Руками он делал какие-то знаки в сторону мостика.

– Самый малый ход! – скомандовал француз. – Отдать трап по левому борту!

Жюль Брюне уважал рисковых людей. То, с каким пристрастием полисмены разглядывали его пассажиров, заговорщицкое письмо Подгорского и неожиданно возникшая шлюпка, всё говорило французу лишь об одном – этому человеку очень нужно уйти с острова незамеченным и его преследуют. Ну, а раз так, то почему бы не помочь, если англичане – его враги.

Повиснув на веревочном трапе, Лузгин оттолкнул ялик ногой и ловко забрался на невысокий борт французской шхуны.

– Капитан Брюне? – Адъютант, довольный своей удачей, поставил на палубу саквояж и по-военному одернул свою клетчатую куртку. Ловкость, с которой внезапно появившийся пассажир забрался по трапу, его манера обращаться с одеждой как с мундиром не ускользнули от цепкого взгляда французского капитана.

– Я так понимаю, обычным способом попасть на борт вам не позволяют обстоятельства. Эти господа за вами? – Брюне кивнул в сторону правого борта, за которым находился причал и полисмены.

– Месье Брюне, я так вас себе и представлял. Господин Погорский описал вас как человека, которому не свойственны страх и сомнения. Я благодарен, что позволили мне подняться, иначе мне пришлось бы грести в темноту, а я, признаюсь, давно не брался за весла.

Лузгин посмотрел на свои покрасневшие ладони, и с удовольствием для себя отметил, что технику хвата весла он не забыл – новичок на такой дистанции разбил бы себе руки до крови.

Капитан прикрыл затухающую трубку двумя пальцами и сделал несколько глубоких затяжек:

– Не стоит благодарности. Пять фунтов. Четыре с половиной из них – за посадку не с того борта. Я уверен, вы правильно меня поймете. Пожалуй, раз такая история, вам в пассажирском салоне появляться не комильфо?

– Вы чрезвычайно прозорливы, месье, – ответил Лузгин, отсчитывая золотые соверены.

– Тогда проследуйте в мою каюту. Она под мостиком, это бесплатно. Кстати, господин, не знаю как вас там… Вас ищут не за то, что шлюпку украли? – между делом поинтересовался капитан.

– Что вы, конечно нет. Еще господин Подгорский утверждал, что золото лишает вас дара речи и совершенно отбивает память. Шлюпку я купил у рыбаков в паре миль отсюда, – парировал адъютант, поднимая с палубы свой саквояж.

«Жозефина», выдохнула клубами черного дыма и медленно отошла от причальной стенки. Констебли на берегу поеживались от холода и наблюдали, как Генри Харрис нервно отмерял шаги.

– Что это? – Генри указал в сторону кормы уходящего в пролив французского судна.

Оба полицейских, не сговариваясь, вознесли взгляд к небу, умоляя всех святых великомучеников избавить их от этого странноватого и назойливого джентльмена.

– Вот это? Что? – Генри бегал вдоль причала, беспрестанно тыча пальцем в море.

«Жозефина» дала короткий гудок и напряглась всеми силами своей новой паровой машины – Брюне скомандовал полный ход, и за кормой остались только буруны от гребного винта и одиноко качающаяся на волнах шлюпка.

– Я вас спрашиваю! Как это возможно? Куда вы смотрели? – кричал на полисменов Харрис, беспомощно размахивая руками.

Капитан второго ранга Лузгин, пробравшись по узкому проходу вдоль борта к носу судна, увидел на причале три силуэта, два из которых стояли неподвижно, а третий метался между ними, постоянно показывая рукой в сторону моря. В один момент долговязый силуэт отчаянно сорвался с места и помчался в сторону портовой конторы.

* * *

Генри Харрис ворвался в портовую администрацию с решительностью рыцаря, выходящего на турнир. Волосы его были всклокочены, глаза неестественно блестели, он глубоко дышал, пытаясь совладать с собой после длительной пробежки вдоль причалов.

– Телеграф! Срочно! Где у вас телеграф? – взорвал вечернюю тишину конторы дрожащий голос молодого человека.

Невозмутимый дежурный отложил в сторону какой-то толстый справочник и не спеша проследовал в боковую дверь, отгороженную от посетителей конторской стойкой.

– Эдди, тут к тебе какой-то озабоченный джентльмен.

– Быстрее, черт возьми! – Генри даже не пытался себя сдерживать, но в ответ получил холодный взгляд телеграфиста, появившегося в дверях.

– Чем обязан? Телеграф исключительно для служебного пользования.

Перегнувшись через стойку, Генри ухватил телеграфиста за жилетку и резко притянул к себе.

– Берите карандаш и записывайте! Отправить сейчас же! И, пока я не получу ответ, я отсюда не уйду!

Выражение лица служащего телеграфной станции изменилось то же час, как Генри надиктовал адресата.

– Адмиралтейство. Лорду Клиффорду. Разыскиваемый ушел в пролив на «Жозефине». Ожидаю дальнейших указаний.

– Это займет не больше минуты, сэр! – толстяк телеграфист на удивление проворно заполнил бланк и тут же исчез за дверью с надписью «Телеграф».

Равномерное стрекотание телеграфного аппарата несколько успокоило Харриса и он смог перевести дыхание, присел на стул и достал из кармана портрет разыскиваемого, выполненный угольным карандашом на толстой бумаге.