Черты лица мужчины не имели никаких особых примет. Густые брови, усы, подкрученные вверх по-французски, едва заметная горбинка. Стрижка, судя по всему, короткая. О пышности шевелюры вывод сделать было невозможно – она прикрыта котелком с загнутыми вверх полями. Взгляд с легким прищуром, словно человек ослеплен ярким солнцем. Среди тринадцати пассажиров этого не было.

– Ваша фамилия Харрис? – телеграфист принял ответ из Адмиралтейства и понял, что присутствует при очень важных событиях.

– Да, моя фамилия Харрис. Генри Харрис, – раздраженно ответил молодой человек, вырвав из рук служащего бланк.

« Малый шлюп «Альбион». Командиру Виллису. Следовать приказам г-на Генри Харриса. Выходить на перехват французского судна «Жозефина». Лорд Клиффорд.»

– Отлично! – Генри сорвался с места, но тут же вернулся. – «Альбион» на каком причале стоит?

– Двадцать четвертый, сэр! – громко отрапортовал дежурный порта.

– Это далеко?

– Прилично, сэр… Пешком не меньше получаса.

– Чёёёрт… – выругался Генри. – Кто покажет дорогу? Ты! Иди сюда!

Телеграфист сначала попятился назад, но Генри не оставил ему ни единого шанса – схватил за руку и поволок к выходу.

– Я дежурю! Я не имею права! – высокий голос полного телеграфиста сорвался на фальцет, однако было уже поздно – Генри выволок его за дверь.

– Это там! – смирившись со своей участью и здраво рассудив, что чем быстрее он покажет этому разъяренному господину двадцать четвертый причал, тем быстрее получится вернуться к аппарату, телеграфист попытался поспеть за Генри.

– Двуколка! – Харрис, сделал несколько шагов в указанном направлении, но тут же вернулся, разглядев в стороне от портовой конторы скучающего на козлах извозчика. – Быстро! Быстро сюда!

Генри запрыгнул в экипаж и раздраженно поторопил своего проводника.

– Давай, трогай! Двадцать четвертый причал! – закричал Генри кучеру, не спрашивая его мнения о том, может ли он ехать. Тот лишь пожал плечами, едва кинув на пассажиров взгляд из-под капюшона. Добыча сама пришла в капкан, но захлопнуть его старик Ли опять не решился. Этот полный англичанин, которого Генри втолкнул в коляску впереди себя, раскачал её так, что сам едва не вывалился с другой стороны.

Китаец лихорадочно взвешивал свои шансы. Сейчас резко обернуться назад, скинуть капюшон и молниеносным ударом в кадык обездвижить приговоренного. Вторым ударом – толстяка. Сразу его выкинуть из коляски и… Нет…

– Вперед! Проклятые китайцы! Когда вы уже научитесь понимать нормальную речь! На тебе! – Харрис не переставал громко кричать, нервно развязывая тесьму на своем кошельке. Пара монет тут же сделала своё дело, и кучер хлыстом ударил лошадь.

Командир Виллис через несколько минут принял доклад о странном человеке, размахивающем на причале телеграммой и требующего пустить его на борт.

– Что за сумасшедший? Это военный корабль, – размеренно выговорил командир, но, всё же, поднялся из каюты на палубу, чтобы лично разобраться в происходящем.

– Я! Я Генри Харрис, командир! А это вам телеграмма! Вот телеграфист, который её принимал, вот штамп на бланке! Срочно выходим в море!

Капитан с присущей военным основательностью неспешно перечитал текст, взглянул на телеграфиста, все это время молча кивавшего головой, и отдал приказ:

– Боевая тревога!

* * *

Старик Ли совершенно не переносил качку. Путь от Шанхая до Лондона, который ему пришлось проделать в трюме грузового корабля английской компании «Р&O» дался ему с таким трудом, что на Британские острова он прибыл совершенно обессиленным. Боцман, взявший с него за путешествие солидную сумму, еду приносил один раз в день, а на палубу выпускал только ночью, да и то на десять минут.

Престарелый китаец страдал от морской болезни, днем от изнуряющей жары, ночью от холода, его мучила жажда и лихорадило. К концу своего плавания Ли превратился в измученного призрака со впавшими глазами, обрамленными синяками, но руки его по-прежнему хранили твердость а мозг оставался ясным. Этот факт придавал китайцу решимости. Он отправился в свое последнее путешествие – в этом Ли отдавал себе отчет. Привести приговор триады в исполнение, отомстить за поруганные могилы предков, и можно спокойно принять свою участь, сложить руки на груди сделать прощальный выдох. Генри Харрис напрасно надеялся, что его скоропостижный отъезд из Шанхая спасет от возмездия. Вместо него погиб невинный русский инженер, и теперь он, старик Ли, должен восстановить справедливость.

Лондон оказался совсем не гостеприимным городом. Шумный и громадный, он совсем не был похож на родной Шанхай. Хорошо, старик знал, где ему искать чашку риса – его земляки, преследуемые властями, понемногу начали искать счастья в столице колонизаторов.

Неделю Ли потратил только на то, чтобы набраться сил, изучить местные обычаи. Круги под глазами почти исчезли, головокружение больше не мешало его холодному рассудку. Пора было идти к цели.

Лондонский адрес Генри Харриса Ли знал наизусть, и найти безбожника не составило большого труда. Единственное, чем был озабочен старик, так это тем, что приговоренный должен испытать болезненную смерть. Много раз за те две недели, что китаец следил за своей жертвой, он мог его прикончить. Застрелить из пистолета, заколоть кинжалом, забить его несколькими ударами ребра ладони, но все это не подходило для отмщения. Совет триады постановил, что смерть будет мучительной. Для этого старик Ли имел с собой в специальной фарфоровой колбе несколько игл, пропитанных ядом и длинную трубку для их выстреливания, спрятанную в ручке его клюки.

Последние дни старик Ли начал волноваться. Образ жизни и круг общения его жертвы кардинально изменился после того, как Генри побывал в имении своего дядюшки. Китайцу пришлось просить земляков одолжить повозку и коня, чтобы успевать перемещаться за своей целью. Теперь, когда китаец, преследуя Харриса, оказался в порту, его мысли стал мрачнее любой тучи, что приносила со стороны Желтого моря ураганные ветры. Неужели англичанин собрался уплывать? Сначала половину дня он провел на причалах, осматривая французский корабль и ругаясь с полицейскими, теперь и вовсе ошалел, ринулся на военное судно. Ах, как жаль, что у этих британцев такой сложный язык…

Время не давало китайцу больше шансов. На раздумья его больше не оставалось. Генри Харрис падет от иглы сегодня, или старик Ли даром тридцать семь лет назад набил на тогда мощной своей спине изображение дракона.

От смерти в дверях портовой конторы Генри Харриса спас телеграфист. Ошеломленный таким напором и наглостью толстяк так часто и быстро подпрыгивал, что заслонял собой жертву. Старик Ли в один момент поднял свою трубку и прищурил глаз, но англичанин дернулся обратно, приметив его двуколку. Жертва сама пришла в ловушку, но она притащила с собой еще и этого толстяка в жилетке. «Ничего. Из порта ты живым не выйдешь» – подумал китаец, приняв монеты из рук Генри – «Что он от меня хочет? Ехать?».