"Мы с тобой в беде. Нам надо подумать, как из неевыбираться. Постарайся сохранять спокойствие. Я буду задавать тебе вопросы, тыбудешь на них отвечать".

- Поняла?

- Поняла, - неуверенно ответила Наташа, и Мирон услышалв ее голосе явный страх.

- Теперь я покажу тебе еще одну нужную вещь.

Он быстро набрал короткую фразу и продемонстрировалпроцедуру удаления текста.

- Ты должна научиться делать это быстро, автоматически.Понятно?

- Да.

- Давай еще раз. Я быстро наберу текст, а ты егоудалишь. "Нам надо придумать, как связаться с теми, кто может нам помочь.Ты подумай об этом до утра. Есть ли среди твоих знакомых или родственниковнадежные люди? Как дать им знать, что мы здесь? Подумай и все подробно напиши.А сейчас будешь тренироваться".

Наташа пробежала глазами текст, переместила "мышь"по гладкой поверхности стола, подвела курсор к нужному месту. Легкий щелчок - иэкран вновь был девственно пуст.

- Молодец. Теперь пиши под мою диктовку, разрабатывайпальцы, набирай скорость. "Чтобы проиллюстрировать роль случайногомассового явления, рассмотрим скорость химических реакций. Сравнительно грубыхнаблюдений достаточно, чтобы натолкнуть на мысль, что скорость химическогоизменения зависит от концентрации реагирующих веществ..." Мирон медленно,ровным голосом диктовал отрывки из открытой наугад монографии по математике,краем глаза следя за тем, насколько успешно Наташа справляется с заданием.Скорость у нее была пока еще очень маленькой, пальцы плохо слушались, то и делоноровя нажать не на ту клавишу, и ей приходилось останавливаться, чтобыисправить ошибку. Он видел, что девушка старается изо всех сил, хотя дается этоей с огромным трудом. Видимо, у нее что-то болит, а она стесняется сказать.

- Может быть, Надю позвать? - предложил Мирон,откладывая книгу в сторону.

- Зачем? Не нужно.

- Мне кажется, у тебя что-то болит.

- Ничего у меня не болит. Диктуй дальше.

- Ну, как знаешь.

Примерно через час голос у Мирона заметно охрип. Онзахлопнул книгу, встал из-за стола и с удовольствием потянулся.

- Перерыв. Отдохни немножко. Кстати, что тебе вчерасказал врач?

- Ничего особенного. Осматривал меня, исследованияпроводил.

- Какие исследования?

- Ну, энцефалограмму снимал, кардиограмму, кровь брална анализ. Прослушивал, простукивал. Все как обычно. Укол какой-то сделал, япосле него сама не своя. Не знаю, что он мне такое вколол.

- И когда будет результат?

- Не скоро. Он сказал, надо будет еще несколько разобследование повторить, мой случай очень сложный. Мирон, ты не мог быпоговорить с Василием Игнатьевичем, чтобы мне больше уколы не делали? Я боюсь.

- Боишься? - удивленно рассмеялся Мирон. - Вот ужникогда бы не подумал. Ты же так давно болеешь, что должна была бы ужепривыкнуть к ним.

- Ты не понял. У меня аллергия на очень многиелекарства. В моей больнице все врачи знали, что можно мне давать, а чегонельзя. А здесь никто этого не знает. И врач этот заморский тоже не знает.

- Заморский? Почему?

- Он по-русски не говорит.

- А как же ты с ним общалась?

- Василий Игнатьевич переводил.

- Почему же ты не сказала им сразу, что тебе нельзяделать уколы?

- Я стеснялась, - призналась Наташа. - Пожалуйста,Мирон, поговори с ним, ладно?

- Конечно, раз ты просишь.

Мирон очень рассчитывал на то, что Василий сам заведетразговор о лекарствах, которые нельзя давать Наташе. Ведь он ясно дал понять,что все разговоры, ведущиеся в комнате девушки, прослушиваются. Но Василий непоявлялся и Мирона к себе не вызывал.

На следующее утро Мирон едва смог дождаться, когда можнобудет идти к Наташе. Поняла ли она его? А если поняла, то сумела ли сделатьвсе, что нужно? А даже если и сумела, то будет ли от этого толк? Надовыбираться отсюда, спасать свою шкуру, пока не поздно. И на Наташу вся надежда.Потому что Наташу, может быть, все-таки кто-то ищет. А его. Мирона, никтоискать не будет. Отец знает, где он, и, если что-то пойдет не так, волнуподнимать не станет, Василий же предупредил.

Сегодня Наташа выглядела еще хуже. И без того бледное ееличико стало совсем прозрачным, на нем, казалось, жили одни глаза. Но они жили!И еще как. Они светились каким-то невероятным серо-голубым светом, и этообрадовало Мирона.

- Почему такой усталый вид? - осведомился он,усаживаясь рядом с ней за компьютер. - Плохо спала?

- Совсем не спала, - ответила она. - Я всю ночьтренировалась, как ты велел.

- Всю ночь? - недоверчиво переспросил Мирон. - Ты всюночь училась печатать?

- Конечно. У меня пальцы непослушные, непривычные, ихнадо разрабатывать. Зато я набрала целых десять страниц из твоей книжки. Толькоты мне не показал, как формулы делать. Там же специальные знаки нужны.

- Ну-ка, проверим, что ты напечатала. Показывай свойтруд.

Наташа, быстро щелкая "мышью", вывела на экрантекст. Это действительно был раздел из книги по математике. Тут же, не говоряни слова, она открыла другое "окно", и Мирон увидел совсем другойтекст.

"Старшая сестра Ирина. Адрес... Телефон... Оченьдобрая, очень обязательная. Сделает все, что нужно.

Николаев Александр Иванович, друг нашего отца. Адрес незнаю. Он очень хорошо к нам относится, все шесть лет навещал нас в больнице,занимался со мной химией, физикой и математикой. Я думаю, он поможет, еслиузнает про меня. Михаил Александрович, врач в нашей больнице. Специалист повосстановлению памяти у детей после черепно-мозговых травм. Он был со мной,когда меня похитили. Фамилию, к сожалению, не знаю. Красивый высокий брюнет. Сним я советовалась насчет того, как мне получить аттестат о среднемобразовании. Если ему это напомнить, он обязательно поймет, что речь идет обомне. Правда, я не знаю, жив ли он. Когда меня увозили из больницы, с ним что-тосделали.

Недавно в нашем отделении убили медсестру, Алю Мырикову. Тамработала милиция. Может быть, если преступника еще не нашли, они и до сих порбывают в отделении". Мирон щелкнул клавишей и быстро убрал текст из"окна". Теперь экран был поделен на две части, в одной из которыхснова был текст по математике, вторая же часть была пустой. На ней Миронсобирался вести свои "переговоры" с Наташей. Все-таки молодецдевочка, отлично соображает, и не только в точных науках.

Врач Михаил Александрович. Это очень интересно, особенноесли учесть вчерашние слова Наташи о том, что у нее аллергия на большинстволекарств и только в больнице знают точно, что можно ей давать, а чего нельзя.Господи, как повезло, что он не говорил вчера об этом с Василием! А ведьсобирался... Видно, Бог отвел. Судьба к нему благосклонна. Надо постаратьсявыжать из этого все, что можно, и максимально естественно.