Внутри меня пробуждался, рокотал огонь.

Валерия выдохнула оранжевое буйное пламя, то пронеслось к бумажке в пальцах вампира, и тот отшвырнул вспыхнувший документ, затряс обожжённой рукой, оскалил клыки. Да он самоубийца! Ну же, пусть нападёт, пусть попробует напасть, и тогда можно будет…

Пламя Валерии погасло, но документ лежал на блестящей от осколков мостовой совершенно целый. И вампир оживился:

— Вот видите! Это настоящий императорский документ! Он не горит!

Валерия и Арендар наклонились и выдохнули на бумажку белый, самый горячий огонь. Под давление жара раскалились камни мостовой, потекли, словно лава. Защищённый магией Аранских документ выбросил фонтан золотых искр и испепелился.

— Я не позволю забрать этих девушек! — прорычала Валерия.

Моя чешуя снова полезла наружу, полезли когти, я усилием воли загнала их обратно.

Успокоиться, я должна успокоиться. Менталист я или кто? И нужны ли мне проблемы из-за преступниц? Не нужны. И лишняя демонстрация неприязни к вампирам не нужна. Пусть всё сделает Валерия.

— А что нам делать?! — вампир поднял изуродованные проступившими венами руки. — Что делать, если ты, денея, и твой дракон отказались пожертвовать собой ради Эёрана? Не вы двое, так другими придётся жертвовать! И мы многое отдаём, мы умираем от голода потому, что вы не восстановили печать, мы каждый день живём в муках, и это не прекратиться, пока…

Вокруг Арендара вспыхнул огонь:

— Довольно!

Заплясали искры на огненно-рыжих волосах Элора, и его пальцы на моём локте раскалялись. Бушевало пламя внутри меня, и я глубоко задышала, успокаивая его…

Вампир нервно расхохотался, и каждое его слово, каждый исторгнутый им звук бил по моим нервам:

— О да, это так по-драконьи: рыкнуть, припугнуть, надавить! Не думать о последствиях. Не хотите отдавать нам преступников? Эти отбросы общества, которые могли своей жизнью послужить Эёрану… И не отдавайте! Только потом не жалуйтесь, что вместо ублюдков в бою погибнут…

— Праведники? — не выдержала я этой тошнотворной речи. Пламя во мне требовало выхода. Пусть только словами. Вырвав локоть из пальцев Элора, я вышла из-за спины Валерии и оскалилась: — А вы уверены, что без жертвоприношения погибнут достойные? Можете поклясться, что в ваших рядах, которые вы так жаждете усилить кровью восьми тысяч одарённых, не окажутся твари, в тысячу раз худшие, чем самые страшные преступники?! А?!

То, что вложила в голос слишком много силы, я поняла, когда витрины и стёкла посыпались звонким каскадом. Они хрустко разлетелись на мелкие сверкающие куски.

— Вы мерзкие, — рычала я, наступая на вампира, скалясь, выпуская когти. Он прикрылся рукой, но взгляд его был полон ярости, а я не могла остановиться: — полудохлые кровососы, вам не место в Эёране, это вас надо…

Сильные руки обхватили меня сзади, пламя отгородило от твари с алыми глазами. Запахло раскалённым металлом и корицей.

— Тише, тише, — прошептал Элор, прежде чем нас перекувырнуло и со всего маха впечатало в мокрый песок. Пламя телепорта схлынуло. Элор лежал на мне и снова повторил. — Тише, Халэнн, тише.

Рядом мягко рокотало море.

Я поняла, что почти вся покрыта чешуёй, и от разоблачения Элором меня спасает то, что он лежит на моей спине и не видит покрытого чешуйками лица, а пальцы мои зарылись в песок.

— Халэнн, не нам это решать, не нам с вампирами разбираться.

По телу пробежала дрожь. Уткнувшись лбом в песок, стараясь слушать шелест воды, я несколько раз вдохнула и выдохнула, после чего чешуя стала убираться под кожу. Хорошо, что бронированность на серебре (впрочем, как и у перламутровых, и у стихийных) не так явно заметна, как у золотых.

Близость моря смягчила буйство внутреннего пламени.

— Прости, — прошептала я. — Это всё напряжение последних дней. Больше не повторится, — пообещала, но не уверена, что не повториться: нервы у меня и впрямь слишком напряжены.

Нападение на находящегося при исполнении чиновника другого государства, действующего с одобрения императора… такие вещи просто не прощаются. Как бы отстранение не заработать — после того, как закончится всё самое сложное.

Император мне этот случай точно припомнит…

— Можешь не просить прощения, я бы сам этого вампира покусал, — Элор скатился с меня. Его рыжие волосы разметались по песку. Он слабо улыбнулся. — А я планировал сразу в воду нырнуть, но промахнулся метров на сорок.

Мы лежали на пляже возле скалы. Море здесь было зеленовато-серое, обилие бурунов предвещало непогоду.

Мне же стало окончательно стыдно за вспышку. Не потому, что я себе такое позволила, а потому, что совсем потеряла контроль над эмоциями. Это недопустимо. Не для меня. Не после стольких потраченных на умение управлять собой сил. Я вела себя ужасно несдержанно, и если бы меня не защищал абсолют, это могло бы стать катастрофой. И ни с кем не поделишься, никому не объяснишь, почему ты в таком ужасе от себя.

Элор погладил меня по плечу:

— Я тебя понимаю, прекрасно понимаю.

Да, вампиры же его потенциальных избранных вырезали.

— Ты знал, что заключённых уже собирают вот так?.. — не могла не спросить.

— Нет, не знал. Возможно, меня к оркам отправили и тебя разрешили взять именно потому, что вампиры собирались проехаться по Столице. Мы давно не у руля, так что пора смириться с тем, что многие вещи в империи происходят без нашего ведома.

Он перекатился на спину. Одну руку подложил под голову, а второй притянул меня к своему боку.

Да, Элор прав… мы давно, ещё с брака императора с Заранеей, не определяем политику страны, а сейчас, когда у империи появилась настоящая императрица и будущие законные правители, нас оттеснили окончательно. Пора к этому привыкать.

Тихо плескалось море.

И хотя Элор лежал рядом, мне казалось, что я нахожусь здесь совсем одна.

— Я понимаю твои чувства, — Элор той же рукой, которой меня обнимал, погладил по плечу.

О нет, он не мог понять. По-настоящему не мог.

Вывернувшись из его руки, я села и уставилась на волнующееся море.

— Переживаешь из-за вампиров? — Элор подпёр щёку ладонью и смотрел на меня. Любовался.

А на меня накатила такая слабость, такое бессилие, что все эти проблемы с желанием вампиров прихватить под шумок себе жертв, показались сущей мелочью: как я справлюсь со всем, что задумала? Как мне всю жизнь прятаться от Элора? Как успеть всё провернуть прежде, чем правда обнаружится?

Почему-то осознание сложности задуманного обрушилось на меня именно сейчас, на берегу этого моря. Обрушилось и обессилило. Обесцветило мир.

Элор резко побледнел, схватился за руку. В обращённых на меня глазах читался ужас. Схватив меня за руку, Элор рванулся вперёд, и нас окутало золотое пламя телепорта. Взболтало, перетрясло и швырнуло на каменные плиты малой цитадели.