Он вовремя добрался до отдалённого пригородаСита и мог, наконец, перевести дыхание и оглядеться. Здесь разрушения были ещёболее полными. Его сердце, казалось, разбухало, пока не заполнило всю грудь, неоставив места для лёгких, для глотка воздуха. Только поэтому он смог удержатьсяот рыданий. У дороги стоял человек, не сводивший глаз с того, что раньше было,вероятно, его домом. Он медленно качал головой из стороны в сторону. Уиллсхватил его за плечо:

– Дворец господина Исиды Норихазы. Скажи мне.Где.

Мужчина указал дрожащей рукой. Указал куда? Втом направлении не было ничего, кроме видневшихся вод залива. Но по крайнеймере направление.

Он побрёл, шатаясь, в ту сторону и обнаружилостатки внешней стены – наверное, она была лучшего качества, чем разбросанныекругом обломки. Перелез через неё и очутился во дворе, на удивление малоповреждённом. Здесь сидела на траве группа женщин, все тряслись и подвывали отужаса. Его сердце упало, и новая порция пота заструилась по плечам, когда онрванулся вперёд. Но все они были чистокровными японками.

– Госпожа Пинто Магдалина, – крикнул он. – Гдеона? Головы повернулись, и они уставились на него.

– Я должен найти госпожу Магдалину, – умолялон. – Это очень важно. В каком месте здания она была?

Указание пальца. Там была башня, от которойтеперь ничего не осталось. Крыша рухнула внутрь, стены завалилась. Но башня –это не лакированная бумага. Была какая-то надежда. Он сам спал в башне.

Он ринулся по траве, но путь преградила новаястена, на этот раз футов в восемь высотой. Набрав побольше воздуха в лёгкие, онначал карабкаться, пользуясь расщелинами в каменной кладке. Восемь футов камнязакончились, началось дерево. Точнее, когда-то они здесь заканчивались иначиналось дерево. Но теперь деревянные конструкции рухнули внутрь и лежалибесформенным мусором в колодце башни вперемешку с татами, маленькими столиками,подушками сидений, одеждой и оружием.

И людьми. Тремя человеческими телами. И ПинтоМагдалина – одна из них.

Он нёс её, но куда? Больше не оставалось ниощущения времени, ни чувства направления. Она жива, и конечности вроде бы целы.Этого достаточно. Это было не так уж далеко. Может быть, сад. Везде валялисьобломки и всяческий мусор, два поваленных дерева. Их стволы рухнули друг надруга и, столкнувшись, замерли на полпути, образуя арку, под которой зеленелклочок нетронутой травы. Настоящий оазис в хаосе руин, которые раньше называлисьЭдо. Здесь даже был ручеёк, тоже на удивление чистый.

Здесь он мог осмотреть её. Это былонеобходимо. Она казалась просто оглушённой, но кто мог знать наверняка? Еёночное кимоно, во всяком случае, было изорвано в клочья. Он снял их так жеосторожно, как мать раздевает своего младенца. Несколько секунд он держал её наруках – смуглый ангел, едва дышащий, неописуемой красоты. Её лицо было чистовымыто на ночь от белил, ресницы – словно бабочки, подрагивающие крыльями, еёгрудь касается его обнажённой груди. И какая грудь – гротескная по японскиммеркам, больше даже, чем у Мэри в брачную ночь, грудь, в которую мужчина можетзарыться лицом и уснуть, выбросив из головы все свои мечты. И ещё ноги –длинные, как он и надеялся, и сильные. Теперь она, конечно, была в самомрасцвете. Пять лет назад она была ещё девушкой, сейчас перед ним молодаяженщина. Потому что между ногами и грудью была целая сокровищница – широкиебёдра, крутые ягодицы, а впереди – изобильная поросль курчавых волосков,удивительно светлых по сравнению с тем, что он помнил о Едогими, о Сикибу, о гейше.Она была созданием из другого мира. Его мира. Его мечтой, превратившейся вдействительность.

– Значит, я умерла? – прошептала она.

Он даже не покраснел, будучи пойманным затаким откровенным любованием её телом. Между ними просто не было места для стыдливости.

– Нет, – ответил он. – Нет, Магдалина неумерла. И даже не ранена.

Она не сводила с него расширенных глаз.

– Мне сказали, что ты приехал в Эдо, –вымолвила она наконец. – Они сказали – господин Андзин Миура приезжает. Мойгосподин Норихаза… – Она судорожно огляделась по сторонам.

– Его здесь нет, Магдалина. Здесь никого нет.Кроме тебя и меня.

– Башня, – сказала она. – Она двигалась.

– Она рухнула. Твой господин был с тобойпрошлой ночью? Она покачала головой и подняла руки, уперевшись ими ему в грудь.

Он обнял её крепче.

– Я пришёл с другого конца города, чтобы найтитебя. Я приехал в Эдо, чтобы увидеть тебя ещё раз, Магдалина.

– Ты женат, Андзин Миура. И ты отверг кольцо.Он вздохнул:

– С тяжёлым сердцем, милое дитя. Но я к томумоменту уже сделал свой выбор, и я не предам своего господина.

– Но ты принял любовь моей госпожи Едогими.

– Я принял её тело. Тогда мне больше ничего неоставалось. И я мечтал, что на её месте – ты. Я говорил тебе об этом ещё тогда.

Она попыталась облизнуть губы, но язык былтакой же сухой и вспухший. Посмеет ли он выпустить её хоть на мгновение?

Он осторожно положил её, сходил к ручью,зачерпнул пригоршней воду и, вернувшись, поднёс к её лицу. Она секунду смотрелана него, потом, приподнявшись, стала рядом на колени, склонилась лицом к еголадоням. Снова и снова. Её волосы, рассыпавшись, накрыли его руки. Его глазаскользнули вдоль мягкого изгиба её спины, на столь желанные бугорки плоти.Боже, мир мог сейчас исчезнуть. Время могло остановиться навсегда. Этот клочоктравы мог стать Вечностью.

– Я мечтал о тебе каждую ночь. Магдалина.

Её голова оставалась склонённой, но языккоснулся его ладоней.

– Против своей воли я мечтал о тебе,Магдалина. Даже когда я взял другую в жёны, я не переставал мечтать о тебе.Когда я держал её в своих объятиях, я мечтал о тебе.

Она подняла голову:

– Боги не простят тебе этого, Андзин Миура.

– Меня зовут Уилл, Магдалина. И эти боги дляменя чужие. Я отрёкся от своих слишком давно. Теперь, как мужчина, я знаютолько свои инстинкты, и они привели меня сюда.

Боже милостивый, неужели это говорит он, УиллАдамс? Изрекает такое богохульство? И всё же каждое слово – правда.