– Кажется, он старается наверстать упущенное. Мама с папой очень хотели, чтобы он вернулся домой.

– Куда он ходит? – спросила Рэй Линн.

– К их могилам. Каждую неделю носит туда цветы с нашего двора.

Рэй Линн смотрела вслед Дэлу, пока тот не пропал из виду, а потом снова стала раскачиваться в кресле. А она вот покинула Уоррена – зарыла в землю и уехала, как будто он ничего для нее не значил. Теперь могила наверняка заброшена, вид у нее жалкий, сорняками заросла. У мужа даже надгробия нет – никакого памятного знака там, где он лежит. Время постепенно притупило ее страхи, и она стала думать: надо бы, пожалуй, съездить посмотреть, что там с его могилой. Но ведь ее могут поймать?.. Нет. Не поймают. Она будет осторожна. К тому же неизвестно, что стало с домом после ее отъезда. Скорее всего, стоит заброшенный. Не станет же Юджин там жить. Наверняка продал все и уехал обратно в свою Южную Каролину. Рэй Линн закачалась быстрее. Чем больше она думала об этом, тем сильнее верила, что никто ничего не заметит, зато она сможет вернуть себе покой.

Накануне отъезда она весь день трудилась над шоколадным пирогом по одному из рецептов Сьюди Мэй. Поставив пирог в духовку, занялась уборкой на кухне, а потом вышла подмести крыльцо. Задумавшись, она представляла, как впервые за несколько месяцев увидит маленький домик под соснами, снова и снова прокручивала в голове этот момент: что она будет чувствовать, как справится с эмоциями. Она села в кресло-качалку, закрыла глаза и стала мысленно бродить по дому, переходя из комнаты в комнату. О пироге она вспомнила только тогда, когда почувствовала запах гари. К тому времени из окна кухни уже валил черный дым. Рэй Линн вбежала в дом, вытащила пирог из духовки и пошла открывать остальные окна. Из другой части дома появилась Сьюди Мэй и принялась махать посудным полотенцем, разгоняя дым. Корнелия с испуганным лицом прибежала с поля, где копала молодую картошку.

Она влетела в дверь, задыхаясь, и сказала:

– Ох, я уж думала, пожар.

Они стояли в затянутой дымом кухне, и Корнелия внимательно оглядела почерневшие края коржа все еще тлеющего шоколадного пирога, а потом повернулась к Рэй Линн.

– У тебя все хорошо?

– Все нормально.

– Ты какая-то молчаливая стала в последнее время.

Рэй Линн закашлялась: запах гари душил ее.

– Правда? – переспросила она.

– Хм… – протянула Сьюди Мэй. – Ну да, задумчивая.

Рэй Линн опустилась на стул и вытерла ладони о юбку. Нечего было и думать о том, чтобы поделиться своими мыслями с Корнелией, а тем более со Сьюди Мэй, которая до сих пор ничего не знала ни об Уоррене, ни о том, где Рэй Линн жила раньше. Но нужно же было что-то сказать.

– Простите, – пробормотала она. – Наверное, я думала о том, каково это – быть беременной.

Она понятия не имела, почему у нее вырвались эти слова, но не все ли равно. Главное, что сработало.

Корнелия уставилась на нее с открытым ртом, а Сьюди Мэй усмехнулась:

– Ну, об этом-то я могу рассказать.

И целый час рассказывала: сначала о том, как было с Нормой, потом с Джоуи и, наконец, теперь. Сказала, что у всех это происходит по-разному, и объяснила, как именно. Если бы Рэй Линн не знала, что такого быть не может, ей показалось бы, что Сьюди Мэй пару раз пыталась намекнуть на что-то по поводу Дэла. Заметила, что он, по ее мнению, уже готов остепениться, что когда-то он был настоящим дамским угодником, но сильно изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Упоминая о брате, она всякий раз обращалась именно к Рэй Линн, как будто та о нем спрашивала. Рэй Линн слушала, склоняя голову набок то в одну, то в другую сторону, но думала в это время о том, как бы утром незаметно улизнуть из дома.

Наконец Сьюди Мэй спросила:

– А ты-то хочешь детей?

Такого вопроса Рэй Линн не ожидала, но ответила честно:

– Когда-нибудь.

После ужина она помогла убрать со стола, а потом извинилась и ушла к себе.

– Я немного устала, – соврала она. – Лягу спать.

Все пожелали ей спокойной ночи, а Дэл сказал:

– Надеюсь, отдохнете как следует. Вы столько работы тут переделали.

Рэй Линн кивнула и пошла наверх. Ей показалось, что после ее ухода все притихли, как будто хотели дождаться, пока она уйдет, прежде чем начать говорить о ней. Закончив приготовления ко сну, она легла в кровать и стала ворочаться, не в силах уснуть, проигрывая в уме все возможные сценарии. Не удивительно, что еще до восхода солнца она встала и оделась. Держа в одной руке ботинки, а в другой – листок бумаги и карандаш, она осторожно, ступенька за ступенькой, спустилась на первый этаж. Не то чтобы совсем бесшумно, но более или менее тихо. Уже на кухне она нацарапала записку: «К полудню вернусь. Рэй Линн».

Листок она положила на стол возле маленького сливочника. Тот, кто встанет первым, чтобы сварить кофе (обычно это была Сьюди Мэй), наверняка увидит записку. Потом Рэй Линн тихонько открыла заднюю дверь, вышла и заперла ее, повернув ручку. Было довольно холодно: дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Низко висевшая луна мягкого золотистого цвета походила на созревший плод. Рэй Линн присела на заднем крыльце и натянула ботинки, раздумывая о том, что оделась, пожалуй, слишком легко: ехать ей целый час, а кабина не очень-то надежно защищена от сквозняков. Она надела одно из тех платьев, которые стали малы Сьюди Мэй. Платье было с длинными рукавами, и, кроме того, на Рэй Линн были свитер и высокие ботинки, но все равно ее била дрожь. Что ж, придется потерпеть. Она быстро зашагала через двор, понимая, что завести грузовик так, чтобы не перебудить весь дом, будет нелегко. Тем более что тут все ранние пташки.

Дверца грузовика непривычно громко скрипнула. Рэй Линн забралась внутрь, посидела чуть-чуть, прокручивая в голове предстоящие шаги, отрегулировала смесь газа, потянула дроссель, и удача снова улыбнулась ей: двигатель чихнул и застучал. Рэй Линн чуть отпустила тормоз, машина покатилась назад, за дерево, под которым была припаркована. Рэй Линн бросила быстрый взгляд в сторону дома, проверяя, не видно ли там какого-то оживления. Все было тихо. Вскоре она уже катила по заросшему кукурузой полю и наконец включила фары. Они осветили грунтовую дорогу и окружающий пейзаж. Только тут, в эту секунду, в душе у Рэй Линн