— Хотите эскадрилью? — саркастически спросил американец. — Зачем она вам.

— А бизнесом займусь, — раздраженно сказал Эдик. — Эскадрилья Локхидов — пожалуй, неплохая цена. Я слышал, в эскадрилье девять самолетов. Это мне нравится. Получается, что каждому члену семьи — по самолету. Включая кота. Пожалуй, с такой ценой я не буду спорить.

— Вы с ума сошли?

— Это моя проблема, — отрезал Эдик. — А ваша проблема в бедности. советую поискать другую работ, если вам нравятся картины.

Дело не в моей зарплате. В данном случае я представляю американское правительство. Американский народ. А он может себе позволить и не такое… — Посол наморщил лоб, — но девять самолетов…по цене… Простите, вам никто не говорил, что вы наглец?

— Я стараюсь. — Эдик обозлился на американца. — А вам? Никто не говорил, что мистер Хам ваш родственник?

Американец ослепительно улыбнулся.

— В этом родстве обвиняют всех американцев, но в моем случае это не так. Любой тип из Библии с кружочком над головой подумал бы о наглости, услышав вашу цену. Но я еще кое в чем уверен, кроме того.

— И в чем же?

— У вас отберут картину на таможне. У таможни четкие инструкции с самого верха. Вы не получите ни копейки, если не продадите ее сейчас, хорошо, за два самолета.

— По-моему, я начал прицениваться первым! — возмутился израильский посол. — Советую не встревать, это невежливо. Мистер Поспелов, я тоже говорю от лица израильского народа. Я предлагаю три самолета.

— Это вы встреваете, — раздраженно ответил американец. — Вы наверняка не в курсе, что Эдуард Максимович настоящий мастер устраивать аукционы. Не попадите на удочку, не мешайте. Картину куплю я. Ладно, за четыре самолета.

— Это вы тут устроили аукцион! Вы пришли кого-то встречать? Ну и встречайте себе. Эдуард Максимович, пять Локхидов.

— Я никого не встречаю. Я пришел купить эту картину. — Американец начал нервничать. — Отступитесь, картину вам все равно не получить. И дело тут не в деньгах. Российское государство до сих пор предпочитает кулачный бартер — я имею в виду главного участника торгов. — Американец глазами повел в сторону Президента России, который беседовал с директором ФСБ. — Как я не пытался приехать сюда тихо и незаметно, меня вычислили — и вот результат. Как вы думаете, зачем здесь Президент? Вы хотите устоять против него? Я даю шесть самолетов, мистер Поспелов.

— Президент приехал вовсе не за картиной, — сердито возразил израильский посол. — Семь самолетов. Он встречает кого-то.

— Восемь самолетов. — Американец явно обозлился. — Но из-за вашего упрямства восьмой самолет пойдет в счет нашей помощи Израилю.

— Это не по правилам, — возмутился израильтянин. — Нельзя смешивать торговлю и политику!

— Америке все можно, — прошипел американец. Он всерьез разозлился. — Скажите еще хоть слово — и сожжете собственную танковую дивизию. В придачу к уже сбитому вертолетному полку, который мы вам обещали. И следовало бы проверить ваши связи с арабами. Ну, скажите!

Израильтянин заскрипел зубами, задергался, но смолчал. Американец успокоился. И сказал:

— Уф! Торги окончены. Мистер Поспелов, восемь самолетов. Больше никто не предложит.

— Девять, — процедил Эдик. — Кот с детства мечтает летать на своем самолете.

— Восемь, — отрезал американский посол. — Иначе ваш президент отберет бесплатно.

— А я патриот, — огрызнулся Эдик. — Надо и Президенту шанс оставить.

Американец уставился на Эдика во все глаза.

— Он же ни цента не даст. Вы что, своего Президента не знаете? Восемь самолетов системы Локхид. Это все. Америка не имеет привычки платить лишнего. Это плохая привычка.

— Девять, — стоял на своем Эдик. — Может, я сам хочу, чтобы Президент отобрал «Демона». Мне за державу обидно.

Американец покачал головой, бормоча с досадой:

— Теперь понимаю, почему вас внесли в список «А».

— Это что — расстрельный?

— Русского видно по одной фразе. — Американец от души засмеялся. — Существует список стратегических видов сырья, необходимых Америке. Список «А» — главный. Это люди. Поздравляю, вы в одном списке с Эйнштейном и Фон Брауном. Один — ученый-еврей, второй — ракетчик-фашист, но их объединила любовь к Америке. Патриоты чертовски дорогие, но они того стоят. Вы полюбите Америку. Девять самолетов, хорошо. Вы меня сломали. Картина моя?

— Ваша. — Эдик пригорюнился. — Но я лечу в Англию.

— Все дороги ведут в Нью-Йорк. В Англии быстро заскучаете. — Американец заулыбался. — Я могу посмотреть на покупку?

— Конечно.

Американский посол поднял с пола замотанный в ткань цилиндр. Ребята бросились помогать, и через минуту полотно в рост человека развернулось на полу. Демон глядел на Эдика, и тот, не выдержав, отвернулся. Американец попирал Демона ногами. Имеет право. У Эдика сжалось сердце и кулаки, но он усилием воли приказал им расслабиться. Россиянам плевать на Демона. Вымирающая культура и страна, Эдик до слез гордился упрямством, с каким они желали помереть. Он гордился Россией, ее упорным нежеланием встать, глянуть в глаза Демона и ощутить в себе нечто вечное и божественное, то, что и выражает взгляд Демона. Он гордился ее высокомерием, с каким она видит в Боге именно Демона, — только гений Врубеля сумел воплотить эту российскую идею фикс одной картиной. Россия убила Бога, еще в семнадцатом году, еще раньше, — и тем самым убила его и в себе. Убила себя. Эдик гордился упорством своей родины. Он сам был такой.

Вдруг Эдик ощутил на себе взгляд Президента. Возня вокруг картины не могла не привлечь внимания всех. Взгляд не понравился. Настолько, что Эдик заторопился покончить с формальностями по продаже. Он написал расписку о продаже картины и вручил ее послу, а тот передал Эдику свою, заготовленный заранее документ, куда вписал только свою подпись и ориентировочную сумму. Бумага от посла представляла из себя обязательство казначейства Соединенных Штатов выплатить сумму на покупку девяти самолетов «Локхид»-М115 предъявителю этой бумаги.

Они успели обменяться бумагами вовремя. Президент, закончив совещание с директором ФСБ, решил вдруг заметить Эдика. Он улыбнулся и направился к ним. Директор ФСБ и все мордовороты семенили следом.

— Улетаете, товарищ Поспелов? — очень дружелюбно спросил он, протягивая руку. Рукопожатие вышло затяжным и даже, со стороны, сердечным. С послами поздоровался только кивком головы.

— Вышвыриваюсь, господин Президент, — холодно сказал Эдик. — а вы кого-то встречаете?

— Ну да, делегацию из… — Президент взглянул на директора ФСБ и тот привычно проговорил:

— Это закрытая информация. — Фээсбэшники отвечают так даже во сне на вопрос жены: «Не пора ли вставать, лежебока?»

Эдика сильно встревожило, что Президент нахально набивается в товарищи. В наше время это означает понижение цены в торговле. А рэкетиры вообще всех братанами называют. С родственников денег назад не потребуешь. Казалось, Президент только что заметил картину, лежащую на полу. Принялся разглядывать, довольно безразлично.