Где его документы? Где его файлы? Где с такимтрудом собранные анкеты?! Что это за зеленая рубашка? А вот еще одна – желтая,в аналогичном пакете. Из множества файлов только один заполнен какими-тодокументами. Темно-бордовая книжечка загранпаспорта, красно-синяя, длинненькая,с надписью «Аэрофлот» – это что, билет на самолет? Белый конверт без марки, изкоторого торчат разноцветные бумажки... Это что такое? Это чужое! Это не его,не Данилы, портфель! Откуда он к Даниле попал?

Откуда?

И тотчас вспомнилась полутемная прихожая наулице Минина, его тырканья в незапертую дверь в поисках пути к бегству,вспомнилось, как он, не глядя, схватил стоящий в углу портфельчик.

В углу! Вот именно! В углу прихожей. В товремя как свой портфель с документами он поставил возле телефонной тумбочки вкомнате. Надо думать, он там до сих пор находится. В той самой комнате, где нателевизоре стоят красивые чугунные часы. В той самой комнате, где на диванележит труп человека, убитого ударом ножа. А нож этот валяется на полу.

И только теперь Данила Холмский сообразил,что, собственно, произошло. Он оставил на ноже свои отпечатки пальцев. Онвообще где только их не насажал, пока метался по квартире, как испуганный конь!Но даже конь поступил бы гораздо умнее. Он-то не хватался бы за что попало сперепугу. Прежде всего потому, что хвататься коню особенно нечем.

Отпечатки, боже мой... Портфель с документами.Данила Холмский – преступник. Искать другого не надо. И не будут! Зачем головуломать? Кто поверит в ту фантастику, которую он расскажет в свое оправдание?

Все, он пропал. Он погиб. Арест, суд,тюрьма... Сколько мучений впереди! Не лучше ли выйти сейчас же на перрон иброситься под поезд, который грохочет наверху?

– Вниманию встречающих! Фирменный поезддвадцать шесть «Малахит» сообщением Нижний Тагил – Москва прибыл к первойплатформе. Стоянка поезда двадцать минут. Повторяю...

Ну, если не везет, то не везет во всем. Дажетот поезд, под которым Данила решил сложить свою дурную голову, и тотостановился. Тронется только через двадцать минут. Так что с избавлением отмучений придется повременить.

Плохо отдавая себе отчет в том, что делает,Данила снова уложил пакеты с рубашками в портфельчик, начал укладывать папку,но та выскользнула из рук. Синяя книжечка с надписью «Аэрофлот» раскрылась.Данила невольно вчитался в красные – почему-то текст в графах был отпечатанкрасным цветом – буквы.

Это был билет на рейс 253 сообщением Москва –Париж. Самолет вылетал первого августа в тринадцать часов. На нем должен былотправиться в Париж человек по фамилии Chvedov.

«Что за Чведов еще такой?» – уныло подумалДанила, подбирая с полу загранпаспорт. И ахнул, увидев чем-то знакомое лицо.

Да ведь этот тот самый человек... убитый. Этоон звался Alexej Chvedov. Это он должен вылететь первого августа из Москвы втринадцать часов в Париж. Теперь уже не вылетит, факт.

А это что? Билет на поезд номер двадцатьшесть... отправление из Нижнего тридцать первого июля 01.30, прибытие в Москву9.00. Тот самый поезд, который отправляется через двадцать минут? Да, именнотак. Кстати, фамилия убитого вовсе не Чведов, а Шведов. Вот, на железнодорожномбилете русским языком написано.

«Ну, теперь уже никто не поедет этим поездом,ни Чведов, ни Шведов», – уныло подумал Данила, разглядывая фотографию впаспорте. Чем-то это лицо казалось знакомым. Ну чем, чем, небось смотрел наэтого Шведова целый вечер, вот и привык. Хотя убитый не очень-то похож на своюфотографию. Она сделана пять лет назад – срок действия паспорта заканчиваетсячерез полгода! – и за эти пять лет Шведов очень сильно постарел. Здесь-то,на фото, ему двадцать семь лет – как Даниле. И волосы он раньше носил точно также убранными со лба, как носит Данила теперь. И щеки чуть поросли двухдневнойщетиной, как сейчас у Данилы, – тогда это был первый писк моды! Аинтересно, в тюрьме надо каждый день бриться или оттуда выходят с окладистымибородами?

Тюрьма! Мысль о том, что свою невиновностьдоказать не удастся, вернулась, как бумеранг. Его посадят в тюрьму! Или казнятза убийство? Нет, вроде бы у нас отменили смертную казнь, чтобы в доверие кЕвропе втереться. Да чем лучше пожизненное заключение?

Смотри, смотри напоследок на свое отражение ввитрине киоска: больше не быть тебе молодым и красивым...

– Ну уж нет, в тюрьму ни за что ни прочто я не пойду! – пробормотал он.

Надо исчезнуть. Затаиться. Да ведь его найдут,где бы он ни спрятался: дома, у друзей, у подружек, у родни... Надо скрытьсятам, где никому и в голову не придет его искать. Может быть, очнувшись исобравшись с мыслями, Данила придумает, как доказать свою невиновность.

Но куда деваться?!

Данила всмотрелся в свое напряженное, бледноелицо. Потом перевел взгляд на фотографию в паспорте. Опять посмотрел на своелицо... Открыл толстый конверт, который лежал в папке. Ого, сколькоразноцветных денег! Это евро. Вот они какие, Данила их раньше не то что в рукахне держал, но даже и не видел. А теперь делает и то, и другое. Он быстропереворошил бумажки. Да тут около пяти тысяч! И еще кредитная карточка. Ну безкода она просто ничто, да и ладно, бог с ней, пять тысяч евро – совсем даже немаленькие деньги. Хватит на первое время, а там....

Хватит на первое время – чего? На первое время– зачем? Ты что задумал, Данила Холмский?!

Человек, забившийся в узкую щель между двумякиосками в полуподвале железнодорожного вокзала, не ответил на зоввстревоженного благоразумия. Прежде всего потому, что благоразумие окликалокакого-то Холмского, а этот человек держал в руках документы на имя АлексеяШведова.

– Фирменный поезд двадцать шесть«Малахит» сообщением Нижний Тагил – Москва отправляется через пять минут спервой платформы. Провожающие, просьба оставить вагоны. Повторяю...

Он больше не колебался. Спрятал деньги,паспорт и авиабилет в портфельчик и, зажав в руке билет на поезд, ринулся сломяголову к первой платформе.

– Да знаю я тот дом, прекрасно знаю! –пренебрежительно бросил Гийом. – Там поживиться нечем. Мы там уже былитрижды, сам посуди, что можно после этого еще взять? А раз так, какой мне смыслв это ввязываться?