– Не был он чист, – вступила вразговор Лера. – Я отлично помню эту историю. Но все равно с ним поступилинесправедливо. Алекс... я хочу сказать, Данила прав в одном: рядом с ним наскамье подсудимых должен был сидеть Чужанин. А он прилетал на персональномсамолете из Москвы для дачи свидетельских показаний со стороны обвинения... Этоочень многих людей тогда подкосило, очень многих заставило разувериться в том,что у нас вообще какая-то справедливость возможна. Поэтому я в принципепрекрасно понимаю Данилу, понимаю страх человека, ни в чем не виновного, противкоторого собрались все улики и который не верит в то, что сможет выпутаться. Адаже если сможет, сколько придется намучиться! Вот он и кинулся очертя головуневедомо куда, к черту на кулички...

– Кулички в данном случае оказалисьвесьма цивилизованными, – проворчал Жерар. – Извините, Валери, яперебил вас. Но вот вы столь патетически произносили эту защитительнуюречь... – В голосе его прозвучало такое ехидство, что Николь озадаченнозаморгала, всерьез обеспокоившись судьбой своего сватовства. – Хорошо,предположим, Алексис... о, пардон, пардон, я просто еще не привык к вашемуновому имени! – предположим, мсье Холмский и в самом деле невиновен. Нокто тогда убил Шведова? Кто?

– Не знаю, не видел, – чистосердечнопризнался Данила. – И расследовать это преступление у меня не быловремени. Но я вижу, вы мне не верите. Ведь не верите, что я в этом не замешан,да?

– Не верю, – спокойно призналсяЖерар.

Николь и Лера в один голос ахнули. Мирославзадумчиво покачал головой. Однако Данила будто даже ничуть не обиделся.

– Ну и не верьте, – покладистосказал он. – Я вас понимаю. Но вот если посмотреть на эту историю в свететого, что вы нам тут рассказали... в свете этих новых наследников вашегоотца... Кто еще, кроме меня, мог бы убить Шведова, к примеру? Просто такподумайте, для тренировки ума.

– А! – словно бы даже обрадовался Жерар. –Кто же, кроме меня? Но должен вас огорчить. У меня стопроцентное алиби на всюпоследнюю неделю, включая ночь с тридцатого на тридцать первое июля. В Парижприлетал мой двоюродный брат, который живет в Кейптауне, а обратный рейс у негопоздний, вдобавок он откладывался дважды по метеоусловиям, ну мы и сидели ваэропорту Орли в ресторане, пили, вспоминали детство: ведь мы вместе росли. Такчто ничего не выйдет, господин Холмский! Вам не удастся подвести меня подстатью, как принято выражаться на моей этнической родине!

– Конечно, и в мыслях у меня нет, что выэто сделали сами, – кивнул Данила. – Однако вы вполне могли нанятькиллера... Разве не так?

– Вообще-то мог, – поразмыслив,согласился Жерар. – Но я этого не делал.

– Это вы так говорите, – подковырнулего Данила. – Так что теперь в списке подозреваемых не только я, но и вы:как заказчик, а значит, сообщник убийства Шведова. И этот список можнорасширить! Ведь убить Шведова мог и Мирослав! Предположим, он каким-то образомтоже узнал о наследстве и понял, что оставшиеся шесть миллионов незачем делитьна троих. Вот и убрал третий делитель.

– Я тоже вынужден огорчить тебя, –чрезвычайно вежливо и холодно проговорил Мирослав. – В ночь я возвращалсяиз Питера. Я был в поезде, причем не один, а с двумя своими сотрудниками.

– Ну, сотрудники небось ради тебянаплетут семь верст до небес! – хмыкнул Данила. – Почему я должен имверить?

– Если следовать твоей логике, – злобуркнул Мирослав, – я не только убил Шведова, но и нарочно все подстроилтак, чтобы Валерия и Жерар собрались здесь сегодня. Зачем мне вообще делить скем-нибудь эти восемь миллионов? Я их лучше один получу, ликвиднув лишнихнаследников! Логично?

– Нет, нет, это я вас всех собрал! –вскричал Жерар. – Я, конечно же, я! Мне тоже не помешают восемь миллионов.Логично?

– Вот именно что логично! –воскликнул Данила. – И не надо обижаться. Я только хотел показать вам,насколько убийственна бывает иногда внешняя сторона. Теперь вы в этомубедились. Вы убеждены в собственной невиновности. А я убежден в своей. И ещеодин довод в мою пользу... Ведь я мог вам ничего не рассказывать о той ночи. Ямог бы сказать, что нашел эти документы на улице или что-то еще. Я вамдоверился, потому что все было именно так, как я говорю, и не представляю, ктои почему прикончил Шведова. Поэтому давайте больше не тратить времени навыяснение отношений. У нас и так море проблем.

– Каких же, интересно? – спросилМирослав.

– Ты что, забыл о том, что с намипроисходило вчера? – повернулся к нему Данила. – Почему-то мне неверится, что этот ваш Себастьен Моран, приложивший столько сил для поисковнаследников и подготовивший эти формы «отречения от престола», – Данилакивнул на папки с вложенными в них копиями документов, – так простооткажется от своих намерений. Если они догадались, что мы здесь... если следятза домом...

– Себастьен не знает, в каком доме яживу, – перебила Николь. – Он знает только название деревни – Мулен.

– Она не так уж велика, верно? –улыбнулся Данила. – Нетрудно выспросить, выследить. Если он даже не знает,то узнает очень скоро. Если уже не узнал.

– О господи... – тихо проронилавдруг Лера.

– Что такое?

– Вы говорили, что, когда уходили изквартиры Николь, видели каких-то подозрительных людей, – напомнила она. –И решили, что это именно те, кто подстроил всю эту историю. Почему вы такрешили?

– Во-первых, с ними была красоткаФлоранс, – пояснил Мирослав. – Ну шутка это, шутка! – тотчаспояснил он, перехватив обиженный взгляд Николь. – А главное, там был тотсамый разноцветный негр, который, как мы предполагаем, стащил у Данилы вавтобусе документы. И с ним «гасконец», которого я видел в аэропорту. Онвстречал настоящего Шведова, – пояснил Мирослав.

– Разноцветный негр... – обреченнокивнула Лера. – У него ворох войлочных косичек на голове, да? А у второгозакрученные усики? Он на мушкетера похож? Ты его поэтому гасконцем назвал?

– Конечно, – усмехнулсяМирослав. – А как ты догадалась про усы и косички?

– Да просто я видела эти усы и этикосички вместе с их обладателями, – устало оперлась на стол Лера. –Видела сегодня утром, когда бегала. Ну, вокруг деревни джоггинг, –пояснила она. – Вы все еще спали... Их машина – зеленый «Рено» – стояла нахолме.

– Зеленый «Рено»! – вспомнилМирослав. – Я видел зеленый «Рено», когда мы давали деру с улицы Друо, изквартиры Николь!