– А чем тебе насолили русские? –осторожно поинтересовался он. – Конечно, в Чечне они ведут себя некорректно,однако...

– На их месте я вел бы там себя кудаменее корректно! – категорично отрезал Гийом. – Это их страна, пустьчто хотят, то там и делают. Плевать я хотел на Чечню. У меня с русскими счетыдвадцатилетней давности. Я тебе никогда не рассказывал, за что попал в тюрьму?Думаешь, за кражу или грабеж? Черта с два! Я был нормальным парнем, я хотелодного: учиться и стать адвокатом. У меня и в мыслях не было идти противзакона. Я был счастлив тем, что выбился из своего племени, что я, цыган, учусь вСорбонне. Среди нас мало по-настоящему образованных людей. И я мечтал, чтовыучусь сам, а потом пошлю учиться своих детей. И что ты думаешь? Проучившисьвсего какой-то семестр, я повздорил с одним русским. Это был мой однокурсник.Его имя я запомнил навеки: Жерар Филиппофф. То есть он был русским тольконаполовину, но это не суть важно. Итак, мы подрались. Случилось это в одномбистро... народу там было много, вскоре посетители начали делать на нас сЖераром ставки: кто победит, – а потом и сами принялись драться. Не стануутомлять тебя подробностями – скажу только, что после этого события бистропришлось не просто ремонтировать, но фактически отстраивать заново. Отец Жерара– он был крупный виноторговец – отмазал сынка. Заплатили крупный штраф, и папас сыном уехали из здания суда на собственном «Рено». А меня увезли в тюрьму.Потому что я – цыган. Наши тоже готовы были заплатить за меня, однако ихпригрозили привлечь за дачу взятки. Так я угодил за решетку, и после этого всямоя жизнь пошла вкривь и вкось. Я... я уже не мог жить так, как жил раньше. Язабыл о своем стремлении стать слугой закона и сделался преступником. А кто вэтом виноват? Этот русский! Вот с тех пор я и ненавижу эту нацию. Так что, еслимы сойдемся в вопросе об оплате моих профессиональных услуг, я охотно помогутебе.

Бенуа несколько мгновений тупо смотрел наГийома и думал, что, пожалуй, ошибся, сравнив его логику с критским лабиринтом.Критский лабиринт – это просто прямая линия по сравнению с извилистым путемизмышлений Гийома! Наконец он смог улыбнуться:

– Я хочу тебе кое-что сказать. Ты неповеришь, если узнаешь, кто такие эти русские. Это близкие друзья того самогоЖерара Филиппофф, о котором ты только что говорил. Так что настало время и емуплатить по счетам.

Несколько мгновений Гийом в упор смотрел наБенуа, потом медленно улыбнулся и сказал:

– Передай Себастьену... передай, что ясогласен.

– А как насчет твоих профессиональныхуслуг? – ухмыльнулся в усы Бенуа.

– Вопрос снят, – подмигнулГийом. – Я сделаю это для собственного удовольствия. В свободное от работывремя!

– Ты что?! – испугался Бенуа. –У нас нет времени ждать до воскресенья, когда у тебя будет время. И даже дозавтра, до субботы, нельзя ждать. Тут каждая минута дорога.

– А кто тебе сказал, что надождать? – нетерпеливо потер руки цыган. – Будем считать, что сегодня –в пятницу – выходной день. Как у мусульман. Многие из наших – мусульмане,почему бы и мне не присоединиться к ним? Итак, сегодня выходной день, и в своенерабочее время я бесплатно сделаю то, о чем мечтаю больше двадцати лет, –наконец-то лажану русских!

– Боже мой! – со слезами в голосевоскликнула Николь. – Как же вы намучились, бедный!

Такова была женская точка зрения. Судя повыражению лица Леры, она ее вполне разделяла. Однако мужчины смотрели настрадальца c несколько иным выражением. Во всяком случае, без слез. И без слов.

Молчание тянулось долго.

– Да... – протянул наконецМирослав. – Это же надо было столько дури напороть. О чем ты только думалnjulf?!

– О том, что я не хочу в тюрьму, вот очем, – буркнул Данила. – Или ты считаешь, что сейчас у нас в Россиикто-нибудь разбирается, прав ты или виноват?

– Секундочку! – поднял палецМирослав. – Ты забыл, что я и сам только вчера прилетел из России и вообще– как бы живу там постоянно.

– Вот именно, как бы! – передразнилДанила. – Ты ведь из другого класса. Я – разночинец, как таких называли вXIX веке. Нищий интеллигент, попросту сказать. А ты – типичный «новый русский».Ты теперь гораздо больше похож на этого вот... – он подбородком указал наЖерара, однако перехватил его дерзкий взгляд и замялся, подбирая определение: –...на этого...

– Врага народа? – спредупредительной улыбкой подсказал Жерар.

– Ну, если вы настаиваете, – с темже издевательским видом согласился Данила. – Можно и так назвать. А я бысказал – на этого буржуя. Для вас, богатых, свои порядки. Сам знаешь, закон –что дышло... и далее по тексту. У вас всегда есть деньги, чтобы откупиться,нанять адвоката, внести залог. А мне одна дорога – со скрученными руками вментовозку, потом в «обезьянник», в СИЗО, ну и на нары где-нибудь вНарьян-Маре, или где у нас там содержат убийц.

– Ну, ты знаешь, богатые тожеплачут, – пожал плечами Мирослав. – Вспомни ту историю, котораяпроизошла пять лет назад на выборах губернатора вашей области. Уж на чтоКлимушкин ваш богатый и денежный человек, а ведь и на него нашлась управа ввиде закона. Посадили его за махинации с судостроительным заводом, какмиленький и отсидел!

– Да всем известно, что на него нашласьуправа не в виде закона, а в виде бывшего нашего губернатора Чужанина!По-хорошему, он должен был с Климушкиным срок мотать сообща, они ведь вместе обиралитот судостроительный завод. Но Чужанин в это время был уже вице-премьером. Нукак он мог допустить, чтобы его «наиперший и наилепший» враг стал губернатороми поприжал всех прикормленных Чужаниным людишек? Тех, кому он государственнуюсобственность за копейки продавал? Кому отдал книжные магазины под«Макдоналдсы», булочные – под бутики, кому раздарил целые кварталы ипредприятия? Климушкина упекли с подачи Чужанина и бывшего первого папы, чьядочка тогда питала к Чужанину романтические чувства. Сам знаешь, что это так.

– Ну, скажешь, Климушкин ваш был чист,аки агнец? – хмыкнул Мирослав.

– А разве нет? – заносчиво выкрикнулДанила.