Элиза повернулась и зашагала, игнорируя дальнейшие вопросы Энцо.

В доме, служившем конспиративной квартирой, первым, кого она увидела, был не Клод, а Джек.

– Вот уж не ожидала вас увидеть, – призналась она.

Джек отвел Элизу в сторону, чтобы они могли поговорить наедине.

– Я вернулся этой ночью.

– Что с Мари?

– Надеюсь, она продолжает свой путь в Англию.

– Хорошо. Элен обрадуется. И Уго, естественно, тоже.

– Ей подобрали лучших проводников, но я не знаю, как они одолели перевал. – (Элиза кивнула.) – Надеюсь, с Мари все благополучно, однако немцы нынче становятся все более непредсказуемыми, – добавил Джек.

Элиза посмотрела на двоих партизан за столом. Одного, знакомого ей, звали Матиас. Он был другом Виктора. Высокий, жилистый, с красными прожилками на щеках и шапкой вьющихся черных волос. Вторым был совсем молодой светловолосый коренастый парень, назвавшийся Луи. Оба молча согласились с ее присутствием на встрече.

– Я позвал Элизу, потому что теперь она будет принимать более активное участие в наших делах, – пояснил Клод.

Он выдвинул ей стул. Элиза села. На столе была разложена карта. Она решила, что о Виолетте поговорит с Джеком потом, когда закончится обсуждение основных дел.

– И каков наш план? – спросил Матиас. – Так будет высадка союзников или нет? Мы по горло сыты слухами, но ни один из них не подтвердился.

– Многого я вам сказать не могу, да и сам не знаю больше тех сведений, что мне сообщили в приказах. Наша задача в Дордони – замедлить продвижение Второй танковой дивизии СС «Дас Рейх». Противник основательный и серьезный. С таким вы еще не сталкивались.

– А когда это случится? – спросила Элиза, возбужденная своим участием в планах, которые должны привести к долгожданному изгнанию нацистов из Франции.

– Даты мы пока не знаем, – ответил Джек. – Но Лондон регулярно оповещает нас по радио. Слушать Radio Londres может каждый, у кого есть доступ к приемнику. Отмечу важное обстоятельство: из-за бомбардировок Германии моральный дух немецких солдат постоянно слабеет. Это нам только на руку.

Клод кивнул.

– «Дас Рейх» сейчас находится в Монтобане? – спросил Матиас.

– Да. Это примерно в пятидесяти пяти километрах к северу от Тулузы.

– Мы тут вовсю выполняли твой план, – продолжал Клод, поглядывая на Джека. – Снайперская стрельба, саботаж, засады на дорогах. Нам четыре раза сбрасывали на парашютах оружие.

– Отлично, – похвалил Джек.

Клод скорчил гримасу:

– Вот только беда, что половина партизан до сих пор не умеют как следует с ним обращаться.

– Но все рвутся в бой?

– Абсолютно все. Буквально спят и видят сражение с немцами. Раньше такого не было. Словом, накал страстей.

– Будем надеяться, что накал страстей компенсирует отсутствие навыков, – заметил Джек.

– На действия партизан немцы отвечали зверскими карательными мерами, – сказал Матиас. – Одними расстрелами не ограничились. В Монпеза они жгли дома и крестьянские хозяйства, а деревню Терру сровняли с землей.

Джек поморщился и шумно выдохнул:

– Увы, будет еще хуже. Немцы и так опасны. А когда их загоняют в угол, они становятся безжалостными.

Собравшиеся ненадолго умолкли, переваривая услышанное.

– Итак… – Джек ткнул пальцем в карту. – Основная задача: ударить по немцам в Бержераке.

Он продолжил изложение плана, отвечая на вопросы Клода, Элизы и двух других партизан.

Перед уходом Элиза сообщила Джеку про Виолетту, которую, по мнению Флоранс, вместе с сыном увезли в шато. Она поинтересовалась, можно ли хотя бы узнать причину их задержания.

– Если только через Сюзанну. А так надежды крайне мало, – сказал Джек. – Я очень сочувствую Виолетте, однако риск велик, а сейчас, когда мы готовимся к встрече «Дас Рейх», недопустимо терять людей в посторонней операции, которая, вероятнее всего, закончится провалом.

Элиза и сама тревожилась за Виолетту, но Джек был прав. Если Сюзанна что-то знает, она им сообщит. Элиза пожала Джеку руку и простилась с остальными.

На обратном пути она нарочно зашла к себе в кафе, чтобы забрать оттуда корзину, в которой носила из дома еду. У жителей деревни не должно возникнуть ни малейших подозрений. Ее привыкли видеть с этой корзиной. Ветер усилился и стал прохладнее. Элиза продолжала думать об услышанном от Джека. Она надеялась, что завтра они бросят клич добровольцам из окрестных хуторов и деревень: доставать из тайников оружие и пополнять ряды партизан. Добровольцы, входившие в Armée Secrète[39], вели обычную жизнь, пока не поступал сигнал браться за оружие.

Приближаясь к краю деревни, Элиза услышала какой-то шум и остановилась, пытаясь понять, откуда он и что там происходит. Кто-то закричал – явно от боли, после чего раздался хохот и глумливые голоса. Элиза подалась вперед, продолжая вслушиваться. Где все это происходит? Голоса звучали все агрессивнее. Снова послышался крик. Ага, вот это где. Элиза торопливо зашагала в сторону небольшой площади и завернула за угол.

Поначалу она увидела спины двоих парней. Те отпускали оскорбления и бросали камни в свою жертву, пытавшуюся спрятаться за скамейкой. Элиза ненавидела забияк и мысленно поклялась отплатить им той же монетой. Подойдя ближе, она узнала Энцо и его дружка и услышала слова «немецкая сучка» и «нацистская шлюха», которые они произносили нараспев.

Она двинулась вдоль площади, желая увидеть ту, над кем издевались парни, и ее худшие страхи подтвердились. Флоранс в белом платье без рукавов была похожа на зверя, пойманного в западню. Прикрывая лицо, она умоляла парней прекратить. Выхватив пистолет, Элиза направилась к обидчикам.

– А ну прочь от нее! – крикнула Элиза, наставив на них оружие.

Они развязно повернулись, расправили плечи и выпятили грудь.

– Может, нам и ручки поднять? – издевательски спросил Энцо. – Бьюсь об заклад, он даже не заряжен.

Элиза взвела курок и нацелилась Энцо в сердце:

– Поверь мне, я стреляю очень метко.

– Ты не посмеешь. – Парень немного побледнел.

– Ты хотел побиться об заклад? Давай побьемся, что посмею.

Он открыл рот. Былая уверенность исчезла.

– Я не против того, чтобы шлепнуть вас на месте. Наоборот, мне это даже нравится. Приятно стрелять по таким гнусным двуногим тварям, как вы.

Раздался выстрел, но за секунду до этого Элиза успела направить дуло пистолета вверх.

– Putain![40] – крикнул струхнувший дружок Энцо, пятясь назад.