– В Нормандии. Они высадились в Нормандии. Я только что услышал об этом по Radio Londres.

– Слава Всевышнему и Би-би-си! – воскликнула Элен.

Она знала, что Radio Londres вещало только на французском языке. Эти передачи предназначались для оккупированной нацистами Франции. Редакция состояла из активистов движения «Свободная Франция», сумевших покинуть страну.

– Сегодня у нас шестое июня тысяча девятьсот сорок четвертого года. Элен, запомни эту дату. Для проклятых нацистов это начало конца. А для нас – повод произнести тост.

Все подняли бокалы. Уго задумался над словами тоста.

– За нас, – наконец сказал он. – За каждого из нас, кто прошел через этот ад и выжил, чтобы рассказать потомкам. И за тех, кто не дожил до этого дня.

– За нас, – повторили собравшиеся.

– За успех союзников, – добавила Элен. – И за поражение нацистов.

Все закивали и подняли бокалы за успех союзников.

Уго церемонно откупорил вторую бутылку. Вылетевшая пробка едва не угодила в мочку правого уха мадам Дешан. Старуха удивилась, но не возмутилась. Все находились в состоянии эйфории, все улыбались и смеялись, пока доктор разливал шампанское.

Элен отозвала Уго в сторону.

– У меня тоже есть новость, – шепнула она и рассказала ему все, что узнала о Мари.

Известие растрогало Уго. Радость в его глазах перемежалась с тоской.

– Она уже достигла Англии?

– Думаю, пока нет, но вскоре будет там. Нам повезло, что нацисты перестали ее искать.

Элен и Уго вновь присоединились к собравшимся. Вскоре в кабинет вошел кузнец и передал слухи о масштабной операции партизан вокруг Бержерака. Они взрывали мосты и создавали завалы на автомобильных дорогах. На железных дорогах было взорвано полотно, уничтожены стрелки и поворотные круги. Элен гордилась ролью Джека в этой операции. Она надеялась, что теперь дивизия «Дас Рейх» уже не сможет двигаться на северо-запад с запланированной скоростью и будет вынуждена ползти из Монтобана.

Домой Элен возвращалась едва не вприпрыжку. Ей с трудом верилось, что все это происходит на самом деле. Ее лицо было мокрым от слез – от слез радости. Наконец-то случилось то, о чем они мечтали. Еще немного – и Франция снова станет свободной. Они уже и забыли, что такое настоящее счастье. Долгое время оно оставалось где-то в прошлом, когда свобода считалось само собой разумеющейся. И вот оно снова становится досягаемым. Нацисты уйдут отсюда. Не сегодня, но достаточно скоро. Жизнь в свободной Франции уже не казалось ей далекой мечтой.

На следующий день, едва придя на работу, Элен вместе с Уго занялась приготовлением лекарств для раздачи пациентам. Все вокруг сияло чистотой. Движения Элен были неспешными и точными.

– Ночью вокруг Бержерака опять гремели взрывы, – сообщил Уго. – Были и пожары.

– Немцы поджигали дома?

– Не знаю. Возможно. А может, это наши парни жгли имущество немцев. Будь добра, подай мне пенициллин. Это наша последняя бутылка.

Элен открыла шкаф с лекарствами и достала большую бутыль коричневого стекла.

– Разложи по баночкам из расчета недельного запаса для каждой.

– Есть возможность пополнить запас пенициллина?

– Сомневаюсь. Запросы на лекарства не выполняются.

Элиза кивнула:

– Вы вчера слушали Radio Londres? Они…

– Можешь не волноваться. Союзники удерживают занятые позиции.

Элен прикрыла глаза и облегченно расправила плечи:

– Слава богу! Даже не представляю, как их войска справляются в этом аду.

– Им достается. Вдобавок все они промокли насквозь. Диктор сообщил, что на пяти участках побережья высадилось в общей сложности сто пятьдесят тысяч американских, британских и канадских войск.

– На пяти?

– Да. Все они в пределах пятидесятимильного отрезка нормандского побережья. Ходят слухи, что союзники перехитрили немцев, заставив тех поверить, что высадка произойдет в другом месте.

– По радио так и сказали?

– Прозрачно намекнули.

Элен не могла вымолвить ни слова. У нее кружилась голова. Как жаль, что у них дома нет приемника. Можно было бы день за днем узнавать ход событий и… страдать от тягостного и тревожного ожидания. Все имело свою оборотную сторону.

– Попомни мои слова: это начало конца, – сказал Уго.

– Я… искренне на это надеюсь.

Элен чувствовала, как глаза наполняются слезами. Она застыла, представляя конец мучений, который еще не наступил, но очень скоро это случится.

– У нас еще что-то в дефиците? – спросила она, возвращаясь к текущим делам.

– Кажется, нет. Барбитуратов у нас предостаточно. Пентобарбитал и бутабарбитал. Ты, наверное, думала, что во время войны их придется применять чаще?

– В общем-то, да.

– По-моему, у нас и сульфапиридина хватает. Проверь, пожалуйста. Если придется лечить раненых, он нам понадобится.

– Вы слышали? – насторожилась Элен. – Что это за звук снаружи?

– Ты сегодня какая-то нервная. Это всего-навсего автомобильный выхлоп.

Элен шумно вдохнула и закусила губу.

– Надеюсь, это никак не связано со мной.

– А почему это должно быть связано с тобой?

Она снова глотнула воздуха.

– Дело в том… Уго, мне нужен ваш совет.

– Говори. – Врач склонил голову набок.

– Видите ли, мы недавно узнали, что у Флоранс другой отец. Не тот, что у нас с Элизой.

– Боже мой! – Глаза Уго округлились. – И тебе нужно об этом поговорить?

– Сама не знаю. – Элен плюхнулась на стул. – Да… Нет.

– Узнать такое – уже шок, однако…

– Это еще не все, – перебила Уго Элен. – Ее отец – немец.

– Так. Что ж… давай подумаем. – Уго посмотрел на Элен, затем опустил глаза. – Во-первых, твой страх может оказаться преувеличенным.

– Ах, Уго! – не выдержала она.

– Пусть Флоранс пока посидит дома. А там видно будет.

– Я не знаю, сколько еще времени пройдет до полного освобождения страны. Потом начнется преследование тех, кто был связан с немцами.

– Сколько-то времени пройдет. Союзникам еще предстоит немало тяжелых сражений.

– Дело в том, что Элизе нужно отлучаться по своим делам, а я сейчас не рискну оставлять Флоранс в доме одну.

– Можешь пока не приходить на работу. – Уго ободряюще потрепал ее по руке. – Если только не появятся раненые, я и один справлюсь.

Послышался скрежет тормозов. На площадь въезжали машины. Захлопали дверцы, затем раздались крики. Уго и Элен встревоженно переглянулись.