Через неделю он собрал тысячу своих лучших мутантов, половину всей армии, и отправил их в верхнюю горловину ущелья Третьей реки навстречу полутысячной армаде Первой когорты Коннелла. Сотни других воинов были распределены по трем южным ущельям и непосредственно у кратера, а в самом Арогдоре первого сигнала о помощи дожидались дополнительные резервные группы и немного подготовленные к войне мирные граждане. Если изначально у дерзкого плана внезапного вторжения были серьезные шансы на успех, то при таком раскладе несчастные защитники короны были гарантированно обречены на верную погибель с самого начала, еще на выходе из Северных ворот своего дома.

Чудовищно мощный и бесконечный поток страшной силы обрушился на зажатых в узком выходе из ущелья рыцарей, где различные препятствия сооружались на протяжении нескольких дней. Наблюдая сверху, как отчаянно сражались за свою жизнь обреченные парфагонцы, грустный Джавер думал о себе и своей собственной судьбе, вспоминая, как сам был бесстрашным рыцарем, и чем все это закончилось в итоге. Увидев, что основные офицеры неприятеля были уничтожены, а оставшиеся войска не отступают и упрямо пытаются пробиться вверх, он отдал совершенно неожиданный и шокирующий для всех приказ пропустить их дальше. Разгоряченные, задыхающиеся и ошалевшие рыцари воспользовались чудесным случаем и поднялись наверх, где из последних сил своих замученных шатающихся лошадей рванулись через стены кратера в такой желанный Арогдор, где устроили ужасную расправу над местными жителями, пока не были заслуженно уничтожены внутренними резервными войсками.

В это время постепенно приходящая в себя Ирэн, все еще находившаяся в холодном подвале особняка генерала, начала слышать с площади дикие крики, громкий топот копыт и пронзительный звон металла. В доме начали биться стекла и все пространство вокруг него погрузилось в абсолютный хаос, от чего все еще находящаяся в полубреду Ирэн начала горько рыдать, отчетливо понимая, что происходящий ужас у стен замка – это ее собственных рук дело, и что преданный Джавер был совершенно прав, поделом избив ее до полусмерти. Вскоре беспорядочный шум немного стих, и она стала слышать ропот тысяч голосов, жалостливые стоны раненых жителей города и мычание добиваемых рыцарей. Если в начале кровавой бойни она надеялась на неожиданный успех армии противника, что могло хотя бы спасти ей жизнь, то теперь она догадалась, что для них все закончено. Ей осталось только надеяться и молиться, что среди раздираемых в клочья воинов не было бедного Томаса, и что это были не его надрывные крики возле окна, которые прекратились под множественные глухие удары и радостные возгласы мутантов.

* * *

– Я челоконь что ли, такие тяжести таскать?

– Зато на колбасу не отправят, когда голод будет.

– Поскорее бы, а то деликатесы совсем уже расслабились в своих стойлах.

– Ух, пожрали бы сейчас!

Томас очнулся от беспечного разговора неизвестных мутантов, когда они его грубо волокли за ноги по какому-то длинному коридору с мягкими коврами. Над его головой мелькали светильники, мраморные колонны и бесконечные картины между ними. Попытавшись двинуться, он обнаружил себя прочно связанным и невольно вскрикнул от страшной волнообразной боли во всех уголках его огромного рыцарского тела. При этом его разбитая голова больно гудела, а правый глаз ничего не видел. Сквозь стрекочущий звон в ушах он услышал другие звуки за спиной и, немного повернув голову назад, увидел, как четырехрукие монстры тащили по коридору еще два бессознательных тела, после чего внезапная темнота вновь накрыла его разум.

Неожиданно Томас услышал журчание ручья и аромат насыщенной весенней растительности. Ему показалось, что он снова вернулся в детство, в знойную душную жару своего села и что где-то рядом играет смеющаяся сестра, а любимые родители ласково разговаривают с ней. Невольно заулыбавшись и почувствовав облегчение от каких-то неведомых страданий, которые никак не мог вспомнить, он попытался открыть глаза и поприветствовать своих самых дорогих близких. Однако удивленный Томас смог лишь немного приоткрыть левый глаз и затем целую вечность не мог понять, что происходит вокруг него, где он находится и кто он вообще такой?

Несмотря на то, что зима только закончилась, он стоял на коленях на круглой гранитной площадке посреди душного летнего леса, утопающего в пении цикад и непонятно откуда взявшихся пальм, словно он вернулся в Ярту. Окружающее пространство ярко освещали несколько высоких торшеров с морем свечей, а чуть в стороне лежала одинокая лютня. Рядом с Томасом также на коленях стояли два связанных и окровавленных рыцаря, изуродованных до неузнаваемости. Едва подающие признаки жизни, они качались из стороны в сторону, а перед ними стоял высокий и приятный на вид брюнет в строгой черной накидке до пола:

– Так кто из них Дор?

– Вон тот с большим носом, – ответил ему невероятно огромный мутант в доспехах с откуда-то знакомыми Томасу толстыми дредами.

Молодой человек наклонился напротив Нильса и внимательно его оглядел:

– Одно расстройство. Столько лет мечтал увидеть его лицо. А это отбивная какая-то!

– Я бы тоже посмотрела, – вдруг сказала совсем юная девочка в высоченных сапогах выше колена и бесстыдно расстегнутой лохматой красной шубке, под которой едва ли виднелась одежда.

Именно ее голос Томас принял за Ирэн, когда всплывал из помутненного состояния. Ее лицо тоже было ему до боли знакомо, но он не мог понять, где и при каких обстоятельствах мог с ней встречаться в принципе.

– В любом случае это шикарный день, генерал Джавер, – обратился брюнет к огромному мутанту. – Скрасили мне вечер. Отлично!

– Рад стараться, Ваше превосходительство.

– Только не перестарайся опять, – съязвила необычно храбрая и смелая девочка.

– Николь, прекрати! – поставил ее на место брюнет, подходя к столу с бутылками вина. – Генерал сегодня заслуживает похвалы.

– Пусть радуется.

– Ну, вот и славненько. Выпьем за это?

Томас стал понимать, что перед ним те самые правители Арогдора, о которых он столь много слышал всю свою жизнь и которых так хотел уничтожить своими собственными руками буквально несколько часов назад. Только он не мог понять, почему премьер-министр Свежая Роза ему знакома. Так или иначе, судя по всему, рядом с ним стояли на коленях выжившие Нильс и Ричард. Как и Томас, они были в таком жалком состоянии, что не могли произнести ни звука и вряд ли понимали, что происходит вокруг.

Вдруг раздался странный писк, как если бы некая огромная мышь стремительно пробежала рядом. Потом снова и снова, создавая странную мелодию, исходящую буквально из ниоткуда. Томас никогда в жизни не слышал такого неестественного звука и завертел головой, пытаясь найти его источник.

– Так, сделали серьезные лица, – попросил Эйзенберг, достав из кармана небольшой шар из полупрозрачного синего стекла, внутри которого едва заметно вращалось что-то зеленое, и мерцали красные всполохи яркого света. Он осторожно прикоснулся к нему пальцем, и яркая вспышка полностью ослепила глаза пораженного Томаса.