всего баталиона единогласно постановили: предать Твердохлёба Павла Ульянова сейчас же смертной казни чрез расстрел. О всех подробностях его незаконных действий поручить после приведения приговора в исполнение расследование следственной комиссии»[1326]. Исполнение приговора прежде расследования хорошо отражает своеобразное понимание партизанами порядка судебно-следственных процедур.

Согласно мемуарам Т. Рагозина, после захвата партизанами Минусинска враги и шпионы ради провокации убивали горожан, в чем обвиняли повстанцев. Рагозин уверял: «Мы за все время в Минусинске ни одного не расстреляли, кроме своего командира батальона Манского полка Сидоренко да разбойника Смольского»[1327].

Подобные эпизоды известны и для Дальнего Востока: как вспоминал Бойко-Павлов, находившийся в Нижне-Тамбовской волости Амурской области штаб расстрелял за грабежи командира отряда из 40 бойцов И. М. Рубеля[1328]. На общем собрании амурских партизан в селе Суражевка под Благовещенском 20 марта 1920 года было решено: «Признать проступки (бандитизм, пьянка) отряда Иванова во главе с самим Ивановым вредными и порочащими честь партизанского имени. Иванова арестовать, отряд разоружить и произвести по его делу дознание»[1329]. Кавалерийский эскадрон анархиста П. Иванова, бывшего есаула, действовал в конце 1919 года в Зейском округе; по просьбам жителей Овсяновской волости несколько раз разоружался за грабежи и бесчинства. Весной 1920 года Военным ревтрибуналом Амурской области отряд Иванова был объявлен вне закона и ликвидирован, а Иванов – осужден к расстрелу[1330].

Как вспоминали организаторы приморской партизанщины, с ростом авторитета их 1‐го Дальневосточного советского полка притихли анархисты Ф. П. Тетерин-Петров, И. Е. Гурко и прочие, а И. Шевченко и другие «атаманствующие» командиры «перешли к пьянству и безделью». Зато отрядники Н. К. Ильюхова в начале 1920 года ликвидировали шайку анархиста Козлова (в прошлом фельдшера сучанского партизанского отряда), «которая составилась из бывших партизан, выродившихся в уголовный элемент». Козлов и Воловик в долине реки Нижняя Вангоу (Кривая) занимались грабежом и разбоем главным образом среди китайского и корейского населения, называя себя «непримиримыми». Почти все участники шайки Козлова были пойманы и расстреляны, кроме случайно оказавшихся в банде (сам Козлов был убит своими при дележе добычи). «По такому же методу была произведена расправа с другой, правда менее опасной бандой Астахова и с многими одиночными любителями легкой наживы». При этом Астахова партизаны расстреляли за изнасилование одной учительницы и убийство другой. «Окончательное истребление бандитствующих элементов, – читаем у Н. Ильюхова и М. Титова, – затруднялось тем… что оперировавший в нашем районе партизанский отряд в 70–80 человек под командой… Савицкого… стал скрывать их в своих рядах, демагогически заявляя, что этот элемент является истинным хранителем партизанских традиций и не может считаться нашим врагом». Ильюхов пригрозил А. П. Савицкому пулеметами, и тот был вынужден выдать бандитов партизанскому трибуналу[1331].

Банды известного приморского анархиста И. Е. Гурко, связанные с хунхузами, безнаказанно действовали два с половиной года, обрушивая на крестьян «реквизиции» и насильственные мобилизации. Гурковская «Бельцовская анархистская республика» была ликвидирована только осенью 1921 года – частями НРА с помощью повстанцев, лояльных к войскам ДВР. Партизан Яценко, чей брат был расстрелян Гурко, забросил в окно «батькиного» дома гранату, покончившую и с Иваном Гурко, и с его молодой женой. Ближайшие помощники атамана Никита Хлыст и Иван Хлопитько были выловлены и расстреляны, а главному идеологу приморских анархистов А. Чернову-Чернобаеву вместе с видными гурковцами Никитченко и Левандовским удалось бежать[1332].

Но все же суровые меры к бандитствовавшим отрядам принимались далеко не всегда. Так, шайка кровожадного грабителя Т. Ф. Путилова из 37 головорезов была лишь обезоружена и распущена по приказу В. П. Шевелёва-Лубкова. Не был реально наказан и взвод из отряда Н. М. Ермишкина, действовавшего летом и осенью 1919 года в Кулундинской степи и достигшего, по явно преувеличенным данным, тысячи всадников и около 200 пехотинцев. Как писал комиссар отряда Ермишкина,

…небольшой отряд в 17 хорошо вооруженных бойцов… ушел из зоны Кривинского штаба и буквально гулял по поселкам Кулундинской степи в ничейной полосе. Дикий отряд требовал от населения продовольствия, фуража, собирал одежду, организовал самогонокурение, устраивал пьяные дебоши. Приказания командования 8‐го Бурлинского полка не выполнялись. <…> Операция [по разоружению] была проведена блестяще, без единого выстрела и человеческих жертв. …Виновным предоставили возможность смыть позор активным участием в боях с белыми. В последующем все штрафники проявили себя отважными бойцами и были реабилитированы полковым судом и полковым собранием[1333].

Установивший в мае 1919 года советскую власть в приангарском селе Кежма отряд Красикова состоял в большой степени из уголовных ссыльных, рассчитывавших пограбить. При подходе правительственного отряда шайка Красикова бежала, не приняв боя. Красиков был разжалован в рядовые, а командование принял ссыльный Ян Пепул, который отбил Кежму, захватил село Паново и стал заместителем командующего Шиткинским фронтом[1334]. Но вскоре за грабежи и убийства Пепул был отдан под суд, отнесшийся к нему, впрочем, весьма снисходительно.

П. Д. Криволуцкий подробно написал об этих конфликтных событиях внутри немногочисленных восточносибирских повстанческих отрядов первой половины 1919 года: произведя «конфискацию имущества и товаров у ангарских купцов», отряд Пепула «должен был эвакуировать это имущество и товары… в распоряжение Шиткинского штаба», но не сделал этого (в другом мемуарном тексте Криволуцкий изящно писал, что отряд Пепула «укреплял экономическую базу в тылу»[1335]). Тогда для выполнения данной задачи штаб направил в Приангарье отряд Ф. А. Антонова. Но и Антонов перестал отчитываться перед штабом и возложенной на него задачи не выполнил. Оба отряда продолжали заниматься «экспроприацией имущества буржуазии», распределяя его между собой. Штаб вынужден был отправить в Приангарье «самых наилучших товарищей… под руководством тов. Бурлова».

Как отмечал Криволуцкий, «тактика Антонова и Пепула… диктовалась тем, что им хотелось создать свой политический центр, навязать себя в качестве вождей партизанского движения…». Бурлову удалось высвободить отряды из-под влияния Антонова и Пепула и самому встать во главе Военно-революционного совета партизанского фронта Приангарья[1336]. Ян Пепул и Анс Пукке были преданы суду военно-революционного трибунала Шиткинского фронта, приговор которого обернулся фарсом: «Смягчающим вину [Пепула] обстоятельством является расстрел явных врагов революции, он карается только на 1 месяц тюремного заключения; …Пукке за недостаточностью улик считать по суду оправданным». Увлекавшийся контрибуциями А. Басурманин отделался строгим выговором[1337].

В Кударинской волости Верхнеудинского уезда в конце 1919 года местный повстанческий предводитель Светлов (взявший город Кабанск), имея до сотни бандитов, громил окрестных крестьян. По приглашению местных партизан явившись со всем своим отрядом в Кудару, Светлов отметился расправами: «Ночь прошла в попойке. Пьяные, озверевшие люди вломились в арестное помещение, где у нас были пленные