Улыбка его поблекла, и он вновь обвел всех взглядом. Одри,стоящую у края ковра в сексуальном коротеньком платье, Дэвида, сидящего накорточках у телевизора, Стива и Синтию, уже устроившихся на подлокотникахбольшого кресла, тоже, похоже, попавшего сюда с ранчо Серкла, Мэри, застывшую уэкрана со скрещенными на груди руками, так похожую на учительницу, ТомаБиллингсли, который, заложив руки за спину, изучал содержимое верхнего отсекабара, Ральфа в кресле-качалке, с заплывшим левым глазом. «Общество вырвавшихсяиз когтей Колли Энтрегьяна» собралось в полном составе.

Ну и команда, подумал Джонни. Великолепная восьмеркапустыни.

— Есть и еще один повод для этого разговора. — Джоннипосмотрел на их тени, пляшущие по экрану и похожие на тени гигантских птиц.Перед его мысленным взором возник Энтрегьян, говорящий ему, что стервятникипердят, единственные из всех птиц. — В своей жизни я видел много удивительного,но мне никогда не доводилось сталкиваться с тем, что без всякой натяжки можноназвать сверхъестественным явлением. До прошедшего дня. И особенно меня страшитто, что точка еще не поставлена. Как ни стараюсь, я не могу найти объяснениятому, что произошло в последние несколько часов.

— Что вы такое говорите? — Одри чуть не плакала. — То, чтослучилось, ужасно. А вы превращаете все в страшную историю, какими пугают детейу костра.

— Возможно, — не стал спорить Джонни. — Но это ничего неменяет.

— Я бы послушала и поговорила, если б не умирала с голоду, —подала голос Мэри. — Наверное, с едой здесь не густо?

Том Биллингсли переминался с ноги на ногу.

— Пожалуй, что так, мэм. Мы приходили сюда, чтобы выпить ипоговорить о прошлом.

Мэри вздохнула:

— Так я и думала.

Он указал в сторону правой лесенки:

— Но Марти Ивз пару ночей назад принес пакет с едой.Кажется, там были сардины. Марти любит сардины и крекеры.

— Это хорошо. — Глаза Мэри загорелись. Джонни решил, что ещечас-другой, и она будет рада анчоусам.

— Я пойду посмотрю, может, найду что-то еще. — Уверенности вголосе Биллингсли не чувствовалось.

Дэвид встал:

— Если хотите, я взгляну.

Биллингсли пожал плечами. Он вновь смотрел на ноги Одри,потеряв всякий интерес к сардинам Марти Ивза.

— Как сойдешь со сцены, по левую руку выключатель. А впередиувидишь полки. Всю еду обычно складывали туда. Может, найдешь и пачку сладкогопеченья.

— Похоже, вы, парни, пили много, но не забывали и про еду, —усмехнулся Джонни. — Это я одобряю.

Ветеринар ему ответил коротким взглядом, вновь пожал плечамии вернулся к лицезрению ног Одри Уайлер. Она, правда, не замечала егозаинтересованности. Или ей было не до этого.

Дэвид пересек сцену, потом вернулся и взял револьвер. Онвзглянул на отца, но Ральф по-прежнему смотрел в зал, на растворяющиеся втемноте ряды красных бархатных сидений. Мальчик осторожно засунул револьвер вкарман джинсов, так, что снаружи осталась одна рукоятка, направился к лесенке,опять остановился и спросил Биллингсли: — А водопровод здесь работает?

— Это пустыня, сынок. Если в доме никого нет, воду сразу жевыключают.

— Жаль. Я же весь в мыле. Чешется.

Он пересек сцену, спустился по лесенке и прошел вкоридорчик. Там вспыхнул свет. Джонни шумно выдохнул: почему-то он ждал, чтокто-то или что-то прыгнет на мальчика из темноты. Тут он заметил, чтоБиллингсли смотрит на него.

— То, что сделал этот мальчик… как он выполз из камеры… этоневозможно.

— Тогда мы должны сейчас сидеть под замком, — без запинкиответил Джонни. Но тут до него дошел смысл сказанного старым ветеринаром. И вголове сразу возникло подходящее словосочетание: ненавязчивое чудо. Джоннизаписал бы это в свой блокнот, если бы тот не остался на шоссе 50. — Или выдумаете, что мы и сидим?

— Нет, мы на свободе, и мы видели, как он это проделал, —ответил Биллингсли. — Обмазался мылом и выскользнул в щель между прутьями, какарбузное семечко. Вроде бы все ясно и понятно. Но говорю тебе, приятель, такоене удалось бы даже Гудини[55]. Из-за головы. Голова его должна была застрять,но не застряла. — Он оглядел всех, дошел до Ральфа. Тот теперь смотрел наветеринара, а не на стулья, но Джонни чувствовал, что из сказанного старикомРальф ничего не понял. Может, решил Джонни, оно и к лучшему.

— Куда вы клоните? — спросила Мэри.

— Полной уверенности у меня нет, но думаю, что нам надодержаться за «молодого мастера Карвера». — Старик помялся, потом добавил: — Такего назвали бы в любой истории, рассказанной холодной ночью у костра.

2

Существо, демон в обличье Эллен Карвер, подняло мертвогокойота, оглядело его.

— Сома умирает, пневма улетает, только сарк остается, —произнес ровный, бесстрастный голос. — Так всегда было. И будет. Жизнь уходит,потом ты умираешь.

Существо спустилось вниз, держа животное в руке. Постояло упарадной двери, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к ветру.

— Со ках сет! — воскликнуло существо, повернулось и понеслотруп в приемную. Оно оглядело крюки, на которых висели тела, и тут же увидело,что девочка, вторую ее брат называл Пирожком, больше не висит на крюке, алежит, укрытая портьерой.

Бледное лицо злобно перекосилось.

— Он посмел снять ее с крюка! — пожаловалось существомертвому койоту. — Паршивый мальчишка посмел снять ее с крюка! Глупый,несносный мальчишка!

Да. Нерадивый мальчишка. Грубый мальчишка. Глупый мальчишка.В определенном смысле последнее — самое лучшее, не так ли? Самое правдивое.Глупый мальчишка пытался хоть в этом что-то изменить, будто это что-нибудьменяло, будто смерть — грязное пятно, которое можно соскоблить со стены жизникрепкой рукой. Словно прочитанную и закрытую книгу можно открыть и перечитатьвновь, изменив концовку.

Однако злость существа смешивалась со страхом, ибо этотмальчишка не сдавался, а потому не сдавались и остальные. Им не следовалоубегать, даже если широко раскрылись двери их камер. Однако они убежали. Из-замальчишки, этого мерзкого, раздувшегося от гордости набожного мальчишки,которому хватило наглости снять свою гребаную сестру с крюка и устроить ейпохороны…

Теплая волна окатила кисти рук существа. Оно посмотрело внизи увидело, что руки Эллен Карвер по запястья погрузились в тело койота.