– Хочешь вторую порцию? – аккуратно интересуюсь. Она злится и имеет на это право.

Нефертари отрицательно качает головой:

– Спасибо. Лучше пойду спать.

– Ты еще не допила вино. – Я не желаю, чтобы она уходила. Хочу еще немного посидеть с ней. – Расскажи мне о лечении, которое нашла для Малакая.

Она поднимается:

– Еще ничего не решено. Для этого ему нужно набраться сил.

О том, что Нефертари лжет, написано у нее на лице. Уверен, она уже все организовала, однако больше не желает это со мной обсуждать. Уважает границу, которую я только что провел. Я иду за ней к мойке.

– Мы могли бы завтра вместе побегать, – предлагаю, хотя пару минут назад внушал себе все это дерьмо о расстоянии, на котором должен от нее держаться. – Чтобы тебе больше не пришлось меня искать. – Я стою очень близко к девушке. Даже слишком. Вдыхаю ее запах, и желание дотронуться становится непреодолимым. – Еще мы могли бы вместе поплавать.

Скольжу пальцами вверх по ее руке и немного жалею, что девушка не в футболке. Так бы я мог ощутить ее кожу. Умираю от желания подхватить ее на руки и отнести в свою постель. Хочу снова почувствовать ее под собой, но на этот раз голой. Хочу целовать эту девушку, пока она не забудет все свои тревоги. И Нефертари тоже этого хочет. Я вижу это по ней.

Уставясь на мою шею в вырезе рубашки, она судорожно сглатывает.

– Пожалуй, в другой раз, – холодно отвечает она, отступая в сторону. – Мы здесь из-за твоего задания, и надо как можно скорее его выполнить. Спорим, Адриана уже по тебе соскучилась? Спокойной ночи.

С этими словами Нефертари меня оставляет, и я не могу удержаться от улыбки из-за ее последнего комментария. Так или иначе, мне хватает ума не броситься за ней. Завтра придумаю что-нибудь, чтобы ее задобрить. Она и так вскоре меня возненавидит. Но тогда мы добудем Скипетр света. Малакай умрет, а Нефертари перестанет представлять интерес для Сета. И пусть она будет одинока, зато в безопасности.

Тарис

«Спорим, Адриана уже по тебе соскучилась?» Не могла ляпнуть что-нибудь еще тупее? Мне сколько лет? Семнадцать? Этот мужчина – мой заказчик и ничем мне не обязан, а поскольку он неглуп, то сто процентов уловил ревность в моих словах. Нужно снова вернуть наши отношения на профессиональный уровень. Как только разгадаем загадку, наши пути разойдутся. Я тоже неглупая, а его фраза насчет будущих клиентов прозвучала однозначно. Не следовало пускать его в свою постель. В его постель. Ай, да какая разница. Это все только усложнило. Он ангел, черт его побери, и нет ничего сложного помнить об этом постоянно. Мы вместе работаем. А в физическом влечении виновато мое одиночество и тот факт, что он очень привлекательный мужчина. Это ничего не значит. Ни для меня, ни тем более для него.

Я едва не бегом возвращаюсь к себе в комнату. Мне хотя бы хватило ума поселить его в другом конце дома. Так я не поддамся искушению заглянуть к нему под каким-нибудь надуманным предлогом. Хорошая хозяйка спросила бы гостя, не нужно ли ему что-то еще. Из горла рвется истерический смешок. Единственная, кому тут срочно кое-что нужно, – это я. Больше тепла, которое он излучает, больше его губ, скользящих по моей щеке, больше всего, чем я с удовольствием занялась бы в тот момент. При воспоминании о том, что сегодня случилось на пруду, меня бросает в жар. Он лежал на мне. Обнаженный. Я чувствовала каждую часть его тела. Действительно каждую. А потом раскрылись крылья. Мерцающие светло-зеленым, как молодая листва, и такие чудесные. Хотелось бы мне однажды увидеть, как он летает. И именно из-за таких мыслей я буду держаться от него подальше. Чтобы отыскать скипетр, мне понадобится весь мой разум до капельки. Кроме того, он ангел, бессмертный, и встречается с Адрианой. Я не собираюсь занимать место в веренице его трофеев, а в итоге поставить под угрозу нашу сделку. Только вот его перья оказались до безумия мягкими, а еще у меня возникло непреодолимое желание облизать татуировки, покрывающие его грудь и живот. Спину Азраэль мне не показал, но я нащупала шрамы у него на плечах. Он не так безупречен, как я предполагала. Как и у каждого из нас, у него тоже есть свои раны.

На следующее утро я чувствую себя совсем разбитой, потому что ужасно спала. Постоянно ворочалась в постели, а после того как наконец-то заснула, увидела сон с пометкой «для взрослых». Когда я, пошатываясь, захожу в столовую, ангел уже сидит за столом и просто цветет и пахнет, хотя ему двенадцать хреновых тысяч лет, а я не прожила еще и четверть века. Жизнь несправедлива. Наверняка завтра я найду у себя первый седой волос. Я плюхаюсь на стул. Пахнет тут вкусно, но желудок у меня словно завязался узлом.

Встав, Азраэль подходит ко мне. Без единого слова наливает кофе и направляется к буфету, чтобы положить что-то на тарелку. Потом ставит ее передо мной, и я чувствую его пальцы у себя под подбородком. Он поворачивает мою голову так, чтобы я посмотрела на него.

– Плохо спала?

Я просто пожимаю плечами. К моему ужасу, он наклоняется и целует меня в лоб. Тепло, нежно и решительно.

– Доброе утро.

Затем садится обратно на свое место и продолжает есть.

– Спасибо, – бормочу я, хотя готова перепрыгнуть через стол, залезть к нему на колени и зацеловать. Его губы подрагивают, и могу поспорить, что этот паршивец все понимает. Всего лишь от поцелуя в лоб мое тело как будто наэлектризовалось. Мне пора лечиться.

К счастью, в этот момент Гарольд привозит брата. Даже он выглядит более отдохнувшим, чем я. Одна из бровей Азраэля взлетает вверх.

– Тебе стоит подумать над моим вчерашним предложением и пойти со мной купаться в пруду, – шепчет он. – Очень освежает.

– Ты опять будешь голым?

На его красивых губах расцветает улыбка.

– Всегда, когда пожелаешь.

Я неверяще качаю головой. Для него это игра, а для меня – горькая реальность.

– Охмуряй кого-нибудь другого, ангел. У меня на это нет времени. Это у тебя впереди вечность.

– Вы что, ссоритесь? – интересуется брат, когда Гарольд ставит его кресло на привычное место.

Селкет, которая до этого лежала возле стола, поднимает голову и кладет ее на подлокотник инвалидной коляски, чтобы Малакай мог ее погладить.

– Азраэль хочет откосить от работы и сбежать на пруд, – объясняю я. – А у нас много