достижения цели. И они не побрезгуют им воспользоваться, поверь мне! А если это не сработает, если они не доберутся до тебя, она станет одним из многочисленных обеденных блюд. На их месте я бы поступила именно так. И ты тоже, если бы нуждался в чем-то так же отчаянно.

Лицо Уильяма исказила гримаса. Слова Мари глубоко ранили его, но не за жестокость, а за правду, заключенную в них. Сестра была права, а ему даже в голову раньше не приходило посмотреть на ситуацию под таким углом. Все из-за его высокомерия, из-за абсолютной уверенности в своей правоте. Он настолько привык считать, что никогда не ошибается, что не замечал, что ведет себя не лучше эгоистичного ребенка-зазнайки.

– Единственный способ быть готовым – это думать, как они, мой дорогой братец. Мыслить, как отступник, которому нечего терять и который руководствуется только собственными интересами. Что бы ты сделал в таком случае?

Уильям встал, раздраженно взъерошив на себе волосы.

– Что угодно и за любую цену, – ответил он.

– Кейт будет в безопасности, только если ты будешь рядом, охраняя ее.

– Все это несправедливо по отношению к ней.

Мари поднялась вслед за ним.

– Может, и нет, но, учитывая обстоятельства и твои чувства к ней, я думаю, тебе следует забыть о том, что справедливо, а что нет, и быть эгоистом! Самым большим эгоистом на свете. И наконец-то сделать то, что так хочешь сделать.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, и об этом не может быть и речи.

– Почему? Потому что она человек, а ты вампир? – Уильям не ответил, но его молчание говорило само за себя. Он зашагал к дороге, и Мари последовала за ним. – А как же твоя мать? Она была человеком и Себастьян…

– Это не то же самое, – прервал ее Уильям, не в силах скрыть тревогу, вызванную их беседой.

– Но почему? – настаивала Мари.

Она бежала за братом сквозь заросли, стараясь не отставать от его торопливого ритма.

Уильям открыл было рот, чтобы что-то сказать, но понял, что кроме собственных страхов, не располагает весомыми аргументами.

– Так я и думала, – снисходительно произнесла Мари.

Уильям остановился.

– Ну давай, скажи, что у тебя на уме.

– Проблема в тебе. Все начинается и заканчивается тобой. То, что она может страдать, тебя не пугает, потому что она будет страдать в любом случае, с тобой или без тебя, такова жизнь. И дело даже не в том, что она станет частью нашего мира. – Она обняла Уильяма за талию и уткнулась щекой в его спину. – Так что тебя так страшит?

– Ее взгляд.

– Взгляд?

– Когда Амелия узнала, кто я такой, она стала смотреть на меня, как на животное, худшее из тварей. Ты не представляешь, каково это, быть монстром в глазах того, кого любишь, – признался Уильям в первый раз. – Я перестал чувствовать себя человеком не когда обратился, а в ту роковую ночь.

– И ты боишься, что эта девушка может посмотреть на тебя так же.

– Я бы не вынес этого, только не с Кейт, – наконец прошептал Уильям.

Вот в чем был его страх. Он бы не пережил, если бы Кейт стала видеть в нем чудовище.

– Амелия никогда не была хорошим человеком. Она всегда была эгоистичной манипуляторшой, змеей, и правда в том, что она никогда по-настоящему не любила тебя. И отреагировала соответственно. Но нельзя позволять воспоминаниям отравлять всю жизнь.

Уильям повернулся и посмотрел на сестру.

– У нее больше нет власти надо мной.

– Что ж, надеюсь, что это правда, потому что тебе понадобится вся уверенность, когда пойдешь говорить с Кейт.

– Что?

– Нельзя просто оставить все как есть, я думала до тебя это дошло, пока мы говорили. Твоя девушка в опасности, и имеет право знать об этом.

– И как, черт возьми, я должен ей это преподнести?

– Скажи ей правду, другого пути нет. Она должна знать, во что оказалась втянута и чем рискует. А ты должен рассказать ей все. Все, Уильям.

– Она не захочет слушать, я был не особо вежлив с ней во время последнего разговора.

– Поплачься ей немного, это всегда верный способ. Мне помогает.

– А если она не примет меня, не поверит, что если…

– Примет.

– Откуда ты знаешь?

– Предчувствие. Боже, Уильям, ты меня до белого каления доведешь. Сделай первый шаг, а там будь что будет. Вот бояка.

– Как ты меня назвала?

– Бояка, трусишка, заячья душа… мне продолжить? Знаешь, я ведь всегда превосходила тебя в искусстве коммуникации.

Уильям тряхнул головой, и глаза приобрели красный оттенок.

– Сама напросилась, – объявил он с озорной ухмылкой и бросился на сестру.

Мари увернулась и легко подпрыгнула в воздух. Ухватившись за одну из ветвей старого дуба, возвышающегося над ней, Мари оттолкнулась и сделала сальто над головой брата. И бросилась бежать, крича и смеясь, перепрыгивая через кусты и уворачиваясь от камней. С грацией она лазала по деревьям и передвигалась среди ветвей с ловкостью белки.

Уильям бежал за сестрой, искренне забавляясь. В эти минуты он словно перенесся в другое время и в другое место, когда невинное веселье не было ему так чуждо, а жизнь еще имела право считаться нормальной.

Внезапно Мари остановилась. Из ее рта послышалось шипение, она подалась вперед, готовая защищаться. Угрожающее рычание зазвенело в воздухе, достигнув слуха Уильяма.

– Нет, нет, нет, нет… – крикнул он, ускоряя бег. Перепрыгнув сестру, он приземлился между ней и угрожавшим ей острыми зубами белым волком. – Нет, Шейн, это Мари, моя сестра!

Волк замер и уставился перед собой. Его глаза осветила золотая вспышка, и он отступил, а через секунду тело приняло человеческий облик.

– Прости… – извинился Шейн, как только к нему вернулась возможность говорить. – Я понятия не имел, думал, что это один из отступников.

Мари, ничуть не смущаясь и стараясь не улыбаться, оглядела оборотня с ног до головы.

Уильям закатил глаза, снял рубашку и бросил ее другу.

– Вот, прикройся.

– Спасибо, – сказал Шейн, не сводя глаз с Мари. – Уильям много говорил о тебе.

Она кокетливо улыбнулась.

– Неужели? А тебя ни разу не упоминал.

Глаза Шейна метнулись к Уильяму. Он нахмурился.

– Ты никогда не рассказывал обо мне?

– А с чего бы?

– Потому что я твой друг и регулярно спасаю твою задницу?

– Да что ты говоришь!.. Вот это мне повезло! – воскликнул Уильям, состроив рожу, но внезапно посерьезнел. – А что ты вообще здесь делаешь, все в порядке?

– Картер пришел меня сменить и сказал, что ты еще не вернулся домой. Я и забеспокоился.

– Все в порядке, – ответил Уильям, заметив,