Правительственные войска наступали со всех сторон, и территория Алеппо, еще не взятая под контроль режимом, уменьшалась с каждым днем. Вскоре осталось всего два-три квадратных километра. Неожиданно ООН получила электронное письмо от Руководящего совета Алеппо, куда входили различные повстанческие группировки, ныне известные как Вооруженные оперативные группы. Они просили о пятидневном перемирии и молили о прекращении огня – бомбежки стали попросту невыносимыми. Письмо вызвало большой переполох, позволив госсекретарю Керри вновь завести разговор о перемирии со своим российским коллегой.

Меня также поставили в копию письма от Кевина Кеннеди из ООН, который сказал, что Вооруженные оперативные группы могут продержаться максимум еще пять дней, но некоторые ожидали, что город падет уже на следующий день.

Поступали сообщения, что наступление возглавило элитное подразделение Асада – четвертая дивизия. Ходили слухи об убийствах из мести, совершаемых иранскими ополченцами, которым было поручено захватить «освобожденные» районы.

Кевин предупредил, что совсем скоро будет поздно что-либо предпринимать. Он высказался за продолжение переговоров между Джимом Керри и Сергеем Лавровым и выразил озабоченность тем, как отнесутся к врачам, медицинскому персоналу и НПО – позволят ли им уйти либо остаться и продолжить работу в безопасности? В заключение он написал:

«Дэвид, если вам удастся связаться с Асадом, следует поднять этот вопрос. Он должен публично заявить, что людям ничего не угрожает и они вольны идти своей дорогой. Наконец, если из твоего завтрашнего звонка Асаду ничего хорошего не выйдет, подумай о том, чтобы сделать публичное заявление о разработанных и тщательно подготовленных мерах по лечению тяжелораненых детей. ООН сделала десятки заявлений без какого-либо эффекта. Публичное заявление, сделанное частным лицом, может попросту вынудить их как-то отреагировать».

Внезапно я почувствовал на себе огромный груз ответственности. Теперь телефонные звонки в офис Асада стали еще более срочными и важными. Я звонил ему каждое утро. Просыпаясь в шесть утра, я обзванивал номера, которые мне дали, и ждал, пока меня соединят. Если не соединяли, я перезванивал до победного конца. Иногда удавалось дозвониться, и все тот же хриплый голос отвечал: «Чего?» – после давали немного высказаться и вешали трубку. Во время очередного звонка, когда я раз, наверное, в сотый сказал, что ООН подготовила колонну автобусов, которая ждет сигнала, и что они должны подтвердить факт прекращения огня, ситуация сдвинулась с мертвой точки.

– Никаких автобусов ООН, – сказали мне. – Только наши.

Означало ли это их согласие? Сложно было сказать наверняка. Все, что мне оставалось, – это продолжать пытаться и звонить.

8 декабря 2016 года

Я: Вы готовы ехать? Сколько врачей и детей, как думаете, готовы ехать? Жду информации как можно скорее.

Врач из Алеппо 1: Большинство врачей хотят уехать, от тридцати до сорока. Мы в Калласе и Суккари. Правительственные войска наступают. Думаю, нужно увезти четыреста-пятьсот детей.

Я: Хорошо, с вами совсем скоро свяжется ВОЗ, представители которой сейчас в западном Алеппо. Они скажут, что делать. Позвоните по этим номерам. Скажите им, что я велел вам поговорить с ними, и они все согласуют.

Врач из Алеппо 1: Хорошо.

Я: Пытаюсь обеспечить вам сегодня безопасный проход на север.

Врач из Алеппо 1: Господи… Спаси нас и приведи к нашим семьям.

Я: Скажите, как вы думаете, получится уйти оттуда, где вы сейчас находитесь? Вы пойдете на север по Кастелло-Роуд или лучше выбрать какую-то другую дорогу?

Врач из Алеппо 1: По Кастелло-Роуд.

Я: Хорошо. Лучше подобрать вас там, где вы сейчас?

Врач из Алеппо 1: Без проблем… В Калласе или Суккари.

Я: Бомбежки прекратились?

Врач из Алеппо 3: За последний час десять раненых в приемном покое, и бомбы продолжают падать. Он атаковал нас, что происходит, Господи, дети плачут, кашляют, боже мой… Режим хочет нас убить.

Тем временем за кулисами продолжались переговоры на самом высоком уровне, в результате чего еще одно контактное лицо предложило передать послание напрямую Владимиру Путину. Может ли он обеспечить режим прекращения огня, чтобы позволить пятистам застрявшим в восточном Алеппо детям выбраться? Я объяснил, повторяя сказанные Асаду слова, что тем самым он сможет показать себя миротворцем, а не разжигателем войны.

9 декабря 2016 года

Врач из Алеппо 1: Доктор Дэвид, мы готовы… Пожалуйста, скажите им, чтобы они помогли остановить бомбежку и вызволить нас отсюда.

Я: Думаете, можно детей отправить по специально выделенным коридорам на запад, а медперсонал и больных пациентов вывезти на север?

Врач из Алеппо 1: Мы не можем никого отправить в лапы властям.

Тем временем в западном Алеппо руководители МККК, Сирийского Красного Полумесяца и Всемирной организации здравоохранения вели переговоры с российским командованием на местах о различных пропускных пунктах, через которые мирные жители и раненые могли бы покинуть город. Разумеется, все эти блокпосты контролировались. Безопасный проход как мирных жителей, так и врачей из удерживаемых повстанцами районов через территорию, ныне контролируемую режимом, по-прежнему оставался огромной проблемой. Им были нужны гарантии, что никого не арестуют по пути в нейтральную зону, которую мы пытались организовать, откуда их могли бы забрать на север различные НПО. Были между тем и обнадеживающие моменты – во время встречи один из российских генералов принял телефонный звонок, который подтвердил скорое прекращение огня.

10 декабря 2016 года

Я: Как вы сегодня? Дайте знать, дорогой друг, как сегодня обстоят дела. Мне нужно передать информацию в ООН.

Врач из Алеппо 1: Массированный обстрел… Сегодня противобункерные бомбы.

Я: Ясно, мы упорно продолжаем попытки.

Врач из Алеппо 3: С вертолета сбросили бомбу прямо на дом… Кругом поднялась паника… Слава богу, мы все еще живы… Сегодня в небе полно самолетов и вертолетов, земля уже пять-шесть раз содрогалась от противобункерных бомб… Для эвакуации пациентов ничего сделано не было. Россия хочет, чтобы пациенты прошли один километр до территории режима, где их ждут машины скорой помощи! Доктор Дэвид, скажите, что думаете… Что случится с нами, я чувствую, как с каждым днем смерть все ближе.

И без того непростая ситуация усугубилась, когда вооруженные оперативные группы нанесли минометный удар по западному Алеппо, убив десятки человек и ранив триста. Ничего хорошего это не предвещало.